Семейные узы - Лилия Фандеева
– Помните, у Пушкина есть строки: « Онегин, я тогда моложе, я лучше, кажется, была», – говорила Даша, замечая, что дверь за спиной Елены приоткрылась. Она закрыла крышку ноутбука и потянулась за стаканом, наполненным Еленой водой. Поднеся стакан на уровень подбородка, плеснула водой Елене в лицо и была отброшена выстрелами в свое кресло. Влад повалил Елену на пол, а в кабинете появились чужие люди и Максим.
– Даша, держись, родная, – говорил Максим.
– Ребят береги, – ответила Даша, сознание которой, от болевого шока, ускальзывало.
В кабинет вошли медики и уложили Дашу на носилки. Влад слышал, как Громова просила воды, видел, как она пила и через минуту была мертва. «Сука! Ты приготовила коктейль для нас, а выпила сама, зная теперь, что помощи не будет. Пистолетом нас пугала, а дело бы сделала быстро и тихо. Нам и помочь не успели бы. Дашка, опять меня спасла», – думал Влад, направляясь за Максом и носилками с Дашей. Леонид, провожая их, сообщил, что с детьми и женой Влада все в порядке, и они уже находятся дома. Лев Борисович отделался шишкой. Максим и Влад пробыли в больнице больше двух часов, прежде чем к ним вышел доктор.
– Операция была сложная. Одна пуля задела легкое, но мы справились. С этой стороны все нормально. Одно плохо – она впала в кому. Что ее вызвало, не могу сказать с уверенностью. Возможно, болевой шок, возможно, организм, таким образом, дает себе отдых. Добавить мне нечего.
–Что нам делать, доктор? – поинтересовался Влад.
– Ждать, – устало ответил врач. – Нам остается только это.
– Долго? – спросил Максим. – Извините, я вас понимаю.
– Я не могу сказать того, чего не знаю, а врать не хочу. Что ж вы, два здоровых лба, девчонку не уберегли? – с грустью произнес он и пошел прочь.
Эта последняя фраза доктора была, как удар в «солнечное сплетение». На глазах мужчин появились слезы, а дыхание стало невозможным. Впервые за все время знакомства, они обнялись и по-мужски прослезились.
– Она сейчас в реанимации, – сказала медсестра. – Утром поговорите с доктором и не отчаивайтесь. Кома бывает разная: кратковременная, поверхностная и может быстро пройти. Завтра привезите ее документы.
– Макс, что будем делать? – спросил Влад, вытирая щеки от влаги. – Мы с тобой безлошадные.
– Вызывай такси, – ответил Максим, спускаясь к выходу. – Поедем в офис, заберем Дашины вещи и поедем к нам домой.
– Ты сможешь управлять машиной?
– Она мне с утра понадобиться в больницу ехать. Что я парням скажу? Почему она, а не ты?
– Ты запись видел? Чего спрашиваешь? Елене помешала вода, залившая ей лицо, а иначе выстрел был бы смертельный. Думаешь, я такой толстокожий? Из нас двоих должен здраво рассуждать хотя бы один.
На удивление Колосова, офис не покинула большая часть сотрудников. Они все собрались в приемной. В кабинете Дарьи Егоровой уже навели порядок.
– Как дела у Дарьи Андреевны? – спросила секретарь.
– Плохо, Марина, очень плохо. Она в коме, – ответил Влад. – Максим Львович заберет вещи жены. Замок завтра починить, а ключ должен быть у тебя. Спасибо всем за сочувствие и участие, но на работу всем завтра явиться вовремя.
– Владислав Андреевич, Вас просили с утра быть на месте с Егоровым, а Нефедова арестовали.
– Спасибо, Марина. До завтра. – Макс, ты не заметил, что два дебила ходят в пиджаках при температуре минус пятнадцать?
– Ты о ком? – растеряно спросил Максим.
– О нас с тобой. Пойдем одеваться. Нам простывать нельзя, а иначе к Даше не пустят.
– У меня такое чувство, что я опять раздавлен машиной. Одна сплошная боль, – говорил Максим, надевая пальто и снимая шубу жены с вешалки. – Сколько продлится этот страшный сон?
– Не раскисай. Даша поправится. Тебе сейчас думать надо о сыновьях, о родителях. Ты думаешь, мальчишкам будет легче твоего, когда они узнают? У них психика тонкая, а она для них свет в окне.
– Где Даша? – спросила мать Максима, видя в его руках вещи Даши. – Что произошло?
– В Дашу стреляли. Она в больнице. Состояние тяжелое – кома. Как сказать обо всем парням? Как они сами? – отвечал сын, убирая вещи жены, когда заметил сыновей. – Простите, парни. Я не знаю, что еще сказать. Доктор советует ждать и надеяться, что все обойдется.
– Папа, а что такое кома? – спросил Егор.
– Это Егор состояние, когда человек не может проснуться. Ни не хочет, а не может. Как вы сами?
– Да, мы и не поняли. Затолкали в машину, привезли в квартиру. Туда же привезли и Алину. Руки связали, рты заклеили. Так мы и сидели в разных углах, пока полиция не приехала. Зачем все это, пап? – спросил Никита.
– Чтобы мама и Влад перечислили все деньги фирмы другому человеку, вас и похитили. Под угрозой пистолета и шантажа, мама это сделала. Оставайтесь завтра дома, я позвоню в школу, а я после больницы, заеду в офис и вернусь домой.
– Почему тебя не было с ней рядом? – спросил Максима отец.
– Расстановкой фигур занимался Леня. Я хотел бы быть там вместо Влада, но испортил бы всю операцию. Это ни посиделки в кругу друзей. Все должно было быть правдоподобно. Тебе самому сильно досталось?
– Ерунда. Но я струсил. Кто же знал, что все произойдет именно так. Ты подумай, почему похитители своих лиц от ребят не скрывали? Ладно, Егор дите, а у Никиты хорошая память. Ребят не собирались возвращать, ты это понимаешь? От одной змеи столько всем бед.
– Ты думаешь, я не понимаю, чем могло все закончиться? Я виноват в том, что она сумасшедшая? Ты меня добить хочешь? – спрашивал Максим, обхватывая голову руками, уходя в другую комнату.
– Лев Борисович, не трогайте Вы его. Ему сейчас без ваших нотаций плохо, – говорил Влад, помогая жене одеться. – Даша поправится, нам остается надеяться, верить и ждать. Пусть после больницы приедет в офис. Нам нужно закончить эту историю.
Три дня подряд Максим ездил в больницу и возвращался ни с чем. Он по два часа просиживал у кровати Даши, вспоминая яркие моменты из их семейной жизни. Рассказывал о том, какая погода на улице, о том, чем заняты ребята. Заезжал в офис и, если не было срочной работы, возвращался домой, где поселилась тревога. В отсутствии Максима, Дашу навещал и Влад. Он проводил у постели Даши минут десять-двадцать, разговаривал с врачом и уезжал. Влад доверял Максиму, но хотел убедиться в ее состоянии сам.
