Аманда Лиз - Безрассудное счастье

— Тэдди, Дайана, что вы будете пить?

С легкостью усвоив роль хозяина (к вящему неудовольствию Ричарда), Саймон подозвал самого надменного официанта.

— Дайана, шампанского? А вы, Тэдди, наверное, предпочтете виски с содовой?

Вопрос Саймона заставил Ричарда отвлечься от своих мыслей. Было что-то оскорбительное в тоне Саймона — словно ему прямо указывали, что он никогда не сможет принадлежать к их кругу. Но, хоть убей, он не мог определить, что именно это было. Ричард чувствовал себя лишенным какой бы то ни было поддержки, а тут еще родители так опаздывали — это было совершенно на них не похоже. Он посмотрел на часы и в нетерпении забарабанил пальцами по столу. Наконец, не в силах больше выносить это чувство заброшенности, Ричард перешел в наступление. Подозвав официанта, он отчетливо проговорил:

— Принесите еще шампанского. Да поприличнее! «Болли» или «Дом Периньон», что-нибудь в этом духе.

Официант учтиво наклонил голову, но на его лице отразилось презрение, которое он даже не постарался скрыть. Алекс чуть не залезла под стол от стыда. Ее мать героически удержала на лице улыбку, хотя явно задумалась, что за типа ее дочь выбрала в мужья. Сама она точно не стала бы иметь с ним дела.

Как и все матери на свете, Дайана умела выражать свои истинные чувства по тому или иному поводу, не меняя выражения лица. Алекс видела, что Ричард не понравился ей с первого взгляда. Впрочем, Алекс никогда не слышала от матери ни одного худого слова по поводу своих увлечений, пока не прибегала поплакаться ей в жилетку, и тогда Дайана гладила ее по голове и говорила, что они с папой всегда считали, что этот человек не для нее. Так было во времена ее первых, полудетских романов, потом повторялось в бурные дни юности, когда она увлекалась будущими рок-звездами, — эти парни изо всех сил старались замаскировать свое более чем скромное происхождение вечной ухмылкой и модными словечками. То же самое происходило и в более поздний, романтический период ее жизни.

Перед глазами Дайаны и Тэдди прошли целые толпы дочкиных ухажеров, один другого хуже. Однако ни один из них не рассматривался всерьез в качестве кандидата на ее руку. И вот теперь, пожалуйста, появился жених. И похоже, этот был самым никудышным. Те по крайней мере что-то строили из себя, этот же просто-напросто лишен каких бы то ни было эмоций. Его нелепые попытки произвести впечатление говорили о многом, а если еще посмотреть на эти поджатые губы…

Дайана, как всегда, держала свое мнение при себе, однако на сердце у нее было тяжело. Критически поглядывая на субъекта, которому удалось завоевать нежное сердце ее дочери, она тихо вздыхала.

Дайана с интересом посмотрела на Саймона. Похоже, он единственный прилагал героические усилия по поддержанию общего разговора, который то и дело угасал. Его сосед был, кажется, симпатичный, хотя немного тихий. Дайана поднялась со своего места и направилась к нему:

— Ник, а как вы познакомились с Саймоном? Этот невинный вопрос заставил Алекс вздрогнуть. Однако тут же вмешался Саймон:

— Он просто появился на пороге моей квартиры, как какой-нибудь бродяга. Я приютил его из человеколюбия, а потом не захотел отпускать.

Двусмысленность этой фразы была очевидна, однако Ник весело рассмеялся:

— Наши родители дружат, и когда мне понадобилась квартира, Саймон любезно предложил пожить какое-то время у него. Дело в том, что я довольно долго путешествовал. Но теперь я решил осесть в Лондоне и всерьез взяться за карьеру.

— А чем вы занимаетесь?

— Я фотограф, вроде Саймона. Он взял меня к себе ассистентом. Мне есть чему у него поучиться.

— Не сомневаюсь, — сухо сказала Дайана, бросив на Саймона проницательный взгляд.

Можно себе представить, что в его понимании значило делиться опытом. Вряд ли он намеревался ограничиться установкой света и выстраиванием композиции. К Нику же Дайана почему-то сразу прониклась симпатией. В нем была какая-то искренность, доброта, и, что бы там ни говорил Саймон, он казался человеком, вполне способным позаботиться о себе и помочь любому, кому это было необходимо. Надежный парень, к тому же невероятно привлекательный. Поистине уникальное сочетание.

И что только ее дочь делает с этим жалким подобием мужчины, когда совсем рядом такое сокровище! И Дайана готова была поспорить на жемчужное колье своей прабабки, что с сексуальной ориентацией у этого мальчика все в порядке. За внешностью изысканной леди Дайаны скрывался поистине железный характер, свойственный всем женщинам ее типа. Уж чего-чего, а наивности в ней не было абсолютно. Еще когда Саймон был подростком, она заподозрила, что его слишком близкие отношения с представителями своего пола свидетельствуют о зарождающихся сексуальных склонностях. Будучи женщиной мудрой, она предпочла держать свои догадки при себе. Нетрудно догадаться, какова была бы реакция его солдафона-отца! Единственный сын опозорил его имя! Тут Саймон зачем-то встал со своего места. Дайана оставила на время свои глубокомысленные размышления и оглянулась.

К столу подходили родители Ричарда. Его отец обильно потел и столь же обильно извинялся за опоздание, мать же молчала и, очевидно, терпела нечеловеческие мучения. Оказалось, они свернули с шоссе не в том месте и сорок минут пытались выбраться из каких-то трущоб в северо-восточной части Лондона.

— Какое невезение!

Мать Алекс была сама любезность и сочувствие, ее отец пытался убедить родителей Ричарда забыть об этом досадном недоразумении, но Кэрол все не унималась и только что не просила Майка увезти ее домой. Но худшее было еще впереди. Оказалось, он забыл очки и теперь не может разобрать в меню ни одного слова. Обреченно вздохнув, Кэрол согласилась зачитать его. Чтение производило впечатление отвратительной пародии на иностранный фильм. Все это было бы забавно, если бы она не была так уверена в безупречности своего произношения и в том, что Майк — просто олух, которому надо все объяснять по сто раз, как этим идиотам иностранцам, которые не знают по-английски ни слова.

Не в состоянии дольше выносить этого издевательства над меню, Ричард выхватил его из рук матери и посоветовал отцу взять суп и какое-то блюдо из баранины. Бесконечные деловые ужины научили его некоторой осторожности в отношении заказов, и он хотел быть уверен, что отец справится с тем, что ему принесут, не вывалив содержимое тарелки на пол и не подавившись.

Будучи человеком непритязательным, Майк Мэтьюз давно привык во всем полагаться на жену, но, в конце концов, это была помолвка Ричарда, и он готов был съесть все, что бы ему ни подали — лишь бы это было что-нибудь знакомое.