Дебора Дэвис - Целительный эффект

— Он сам придумал, честно. — Рейн слабо улыбнулась.

— Ты должна была познакомить меня со Стивеном раньше, и это для тебя было бы гораздо лучше. — Фелисити задумалась. — Я понимаю теперь, почему ты так боролась за него. Он настоящее сокровище, когда гляжу на Стивена, мне так хочется иметь собственного ребенка… — Обе женщины улыбнулись, потом Фелисити засмеялась. — После такого вступления я не знаю, говорить тебе или нет, но… я обедала с Гавином вчера вечером.

Несмотря на смех, от Рейн не укрылось, что партнерша наблюдает за ее реакцией.

— Ну, как он? — спросила она спокойно.

— Несет свой крест. — Это было сказано как бы между прочим. — Надеюсь, ты не возражаешь, но я очень стараюсь помочь ему.

— Значит, с Брайаном уже все?

— Окончательно.

— Я рада, — сказала Рейн искренне, сопоставляя в уме Фелисити с Гавином и одобряя их союз. Оба они всегда ценили деловую хватку друг друга. Кроме того Гавину нравилась фигура Фелисити, и она, зная об этом, старалась при нем выглядеть респектабельно. В общем, это был тот случай, когда противоположности тянутся друг к другу. Рейн ничего не имела против, если этим людям хотелось быть вместе.

Рейн была уже дома, обдумывая то, что сказала Фелисити, и сортируя белье, когда зазвонил телефон.

— Привет, Рейн, — голос Дэвида застал ее врасплох, ведь она ждала звонка от Кайла. — Послушайте, а не провести ли Стивену ночь у меня на ферме? Мы хорошо свыклись друг с другом и не хотим расставаться.

— А пижама? — Рейн беспомощно взглянула на телефонный диск. — Зубная щетка?

— У нас много запасных зубных щеток, — сказал с удовольствием Дэвид, — и я могу постелить ему удобную постель и найти подходящую одежду. Вы не будете чувствовать беспокойства за своего малыша, не так ли?

— Останусь с дедушкой, мама! — неожиданно пропищал Стивен на другом конце провода. — Пожалуйста!

Рейн не могла сдержать грустной нотки в голосе, когда Дэвид опять взял трубку:

— Вижу, он совсем не прочь побыть вне дома. Я, конечно, немного ревную. — Она вздохнула. — Но я знаю, он в хороших руках. Вы завтра привезете его домой, так ведь?

— После второго завтрака. — Она почувствовала его улыбку. — Вам не будет так одиноко?

— Не настолько одиноко, чтобы лишить вас и Стивена взаимного общения.

Но ей было одиноко. Она бродила по дому и ей было трудно понять, почему когда-то она любила одиночество, даже нуждалась в нем. Теперь она без цели слонялась по комнатам, изучая декоративные украшения в столовой, просматривая книги, перебирая вытащенную из сушилки одежду Стивена и стараясь отгонять темные мысли прочь.

Перетаскивая наверх очередную охапку выстиранных и отглаженных джинсов и рубашек, она с трудом выносила тишину в комнате Стивена. Даже бедный Бу был каким-то тусклым, его шерстка поникла и губки отвисли. В одном месте игрушка была порвана, но сколько Рейн ни старалась зашивать, дырка возникала вновь. Опилки внутри Бу, которых у него и так уже не хватало, таяли из-за этого с катастрофической быстротой. Она не могла понять желания Стивена разрывать нитки, но решила зашить игрушку еще раз.

Поэтому она нашла иголку, нитку и ножницы и после этого постаралась зашить разорванную ножку. Ведь она делает это для того, чтобы Бу меньше хромал, и должна суметь починить крольчонка так, чтобы Стивен ничего не заметил. А еще лучше было бы его постирать, если уж она собиралась использовать все возможности.

Она сложила возле несчастной игрушки весь материал для починки, сделала себе чашку чаю, затем стала разрезать старую ветошь на полоски для заплаток на шейку и лапки Бу. После этого она вынула остатки ниток, чтобы использовать отверстия, оставшиеся от прежнего шва.

Рейн расширила дырку и осторожно просунула кисть руки во внутреннюю полость игрушки, добираясь до головы, так как хотела починить сначала зайчонку шею. Почти сразу же пальцы ее нащупали что-то бумажное. Вначале она думала, что это был ярлык, прикрепленный ко внутреннему шву, но на ощупь находка была похожа скорее на бумажный сверточек.

Она достала странный предмет и хотела выбросить, предчувствуя что-то дурное. Вместе с тем в ней проснулось любопытство. Там было что-то увесистое, завернутое в бумажку, и это что-то, возможно, предназначавшееся для Стивена, было весьма остроумно спрятано.

Бу выпал из рук и свалился на ковер, Рейн подняла его, положила на диван около себя. Больше ничто не отвлекало ее внимание от маленького предмета. Дрожащими пальцами она развернула смятый листок, затем другой. И тут перед глазами блеснуло золото и маленькая тоненькая цепочка обвилась вокруг руки. Она были прикреплена к украшению в форме сердечка с одним крохотным бриллиантиком в центре. Медальон.

Она открыла крышку, зажмурив глаза и чувствуя грусть в ожидании увидеть лицо улыбающейся Мелани Томпсон. Так оно и оказалось. Но тут Рейн посмотрела на вторую створку медальона и увидела другую фотографию. Это было лицо молодого человека: блондин, очень привлекательный, губы его чуть-чуть тронула улыбка. Лицо неизвестного казалось знакомым. Голубые глаза были почти такие же, как у Стивена. Неужели это фотография отца ребенка? То, что она была помещена напротив фотографии Мелани, и, конечно же, то, что медальон был спрятан в любимой игрушке малыша, — все говорило в пользу такого предположения. Рейн посмотрела еще внимательно на нее и убедилась в том, что и в чертах лица молодого мужчины было много общего с обликом Стивена.

Наконец, взволнованная Рейн, осознала, что у нее все еще зажат в руке комочек бумаги, и что там, возможно, что-то написано. Она собралась с духом и распрямила скомканный листок

«Мой дорогой сын», — прочла она на верхнем поле листка, и слезы выступили у нее на глазах Письмо предназначалось для Стивена, письмо от ушедшей из жизни Мелани Томпсон ее сыну. Рейн обожгла мысль, что, может быть, оно было написано именно в день несчастного случая.

Усиленно поморгав, чтобы влага не мешала видеть, она стала читать, разбирая круглый почерк.

«Мой дорогой сын. Ты, малыш, хороший мальчик, раз помнишь, куда мамочка положила письмо. Может быть, ты сейчас уже большой мальчик или, может быть, кто-то еще читает это для тебя. Если, у тебя есть это письмо, значит, что от меня ты далеко. А вот что я хотела тебе написать. Хочу сказать тебе, что пока жива, я никогда тебя не оставлю… что всегда буду тебя любить, что бы ни случилось. Но ты особенный мальчик и когда-нибудь будешь особенным мужчиной, совсем как твой папа. Ты должен ходить в школу и узнать все о мире. Ты должен иметь то, чего я не могу дать тебе. Ведь ты же Бенедикт. Что бы тебе ни сказал кто-нибудь, Стивен, ты Бенедикт. Твой папочка хотел, чтобы мы втроем были вместе, но он умер, не успев осуществить свое желание. И хотя я потеряла много времени, стараясь уйти от этого горя, теперь я вижу, что у тебя есть право знать семью своего папочки, у них есть право узнать тебя. Это письмо означает, что если бы они знали, что ты существуешь на свете, мой мальчик, они бы не позволили мне оставаться с тобой. Но я не хочу, чтобы ты грустил и сердился, когда прочтешь это. Оставайся просто хорошим мальчиком и будь очень, очень счастлив. Помни, что я рассказала тебе. Твой папочка и я всегда будем с тобой, в твоем сердце».