Новенький - Инна Инфинити
Ну точно случилось что-то плохое. Никогда раньше такого не было, чтобы Дима не ответил на мое сообщение. Мы можем с ним переписываться и переглядываться весь урок напролет. Даже неудивительно, что Ульяна нас спалила.
От нервного напряжения на позвоночнике выступает испарина. Я опускаюсь лбом на ладонь и обреченно опускаю веки, даже не реагируя на громкий звонок, голос учителя, пытающегося его перекричать, и гул голосов одноклассников.
Как думаете, что произошло?)
Глава 37.
— Зачем тебя вызывала мама? — спрашиваю Диму, когда мы выходим из школы.
— Неважно, — отрезает.
По Диме видно, что он все еще зол. Не берет меня за руку, не называет Белоснежкой, не улыбается и не шутит. Идет хмурый, погрузившись в свои мысли.
— Почему ты не хочешь мне рассказать? Что-то плохое случилось?
Молчит. Мне же в голову лезут разные дурные мысли, я начинаю себя накручивать.
— Тебя отчисляют из нашей школы?? — спрашиваю дрожащим голосом.
— Нет.
— А что тогда?
— Неважно.
Вздыхаю и, потупив голову, поспеваю за Димой, который мчит в кино так, будто мы опаздываем. Там Соболев покупает билеты на ближайший фильм, даже не спросив, о чем он, берет мне сладкий попкорн с колой, и мы заходим на сеанс. Места в центре зала, а не на последнем ряду. Мы садимся на кресла, и Дима немигающим взглядом впивается в экран.
Он взял билеты на какой-то боевик, который мне смотреть совершенно неинтересно. В главного героя стреляют сто человек, и ни одна пуля не попадает. Потом за спиной героя взрывается дом, а его даже не отбрасывает взрывной волной.
Не люблю настолько неправдоподобное кино. Я уже съела весь попкорн и выпила всю колу, а Дима не то что не поцеловал меня ни разу, даже не взял за руку, не обнял. Соболев не реагирует, даже когда я достаю из сумки телефон и принимаюсь листать ленту в ВК.
Жгучая обида разрастается в груди. Только пока не понимаю, на кого: на маму или на Диму. Родительница прицепилась к Соболеву вообще ни за что! Он хорошо учится, почти не пропускает уроки, не дебоширит в школе.
Что еще ей от него нужно???
Но Дима, конечно, тоже хорош. Замкнулся в себе и не хочет разговаривать. Сердится на меня, что ли? Как будто я виновата в том, что моя мама его вызывала.
К концу фильма мое состояние становится совсем гадким, и мне поскорее хочется домой, хотя Дима, неожиданно, предлагает мне посидеть в кафе. Но у меня нет желания смотреть на его хмурое лицо и молчать. Желание только одно — поскорее закрыться в своей комнате и разрыдаться.
До моего подъезда мы тоже доходим в тишине. И это первый раз с начала наших отношений, когда я не рада, что Дима меня провожает. Честное слово, лучше идти по темноте одной, чем с Соболевым, который упорно молчит!
— Спасибо, что проводил, — буркаю у подъезда и разворачиваюсь к металлической двери.
— Подожди, — хватает меня за руку и разворачивает к себе.
На его лице смертная скорбь, и я чувствую укол в самое сердце. Просто невыносимо видеть Диму таким печальным, хочется взять часть его боли на себя, разделить это бремя с ним.
— Прости, Сонь… — произносит глухо.
Из легких вырывается поток воздуха.
— Что случилось, Дим? Пожалуйста, скажи.
Он отводит взгляд в сторону и задумчиво смотрит в темноту.
— Мне неприятно об этом говорить, — наконец, выдает. — Я не хочу погружать тебя в это.
— Почему?
— Потому что это мир, в котором я вынужден жить. Очень надеюсь, что еще недолго. Я правда не хочу, чтобы ты касалась всего этого.
— Понятно. Значит, не скажешь.
Между нами повисает тишина. Я переминаюсь с ноги на ногу, больше всего мечтая наконец-то скрыться в подъезде. Но меня ни с того ни с себя начинает гложить чувство вины перед Димой, оно вонзается в грудь острым клинком.
Чувство вины за мою маму. За то, как она к нему относится, за то, что она про него думает, за то, как к нему предвзята. Дима ни в чем не виноват, а мама непонятно, за что, повесила на него все смертные грехи.
— Извини меня, — говорю сдавленным голосом, глядя на грязную лужу в метре от нас.
— За что?
— За мою маму. Я знаю, что она негативно к тебе относится. И я знаю, что ты тоже это знаешь. Она не права, и мне очень за нее стыдно.
— Ты не несешь ответственность за своих родителей. Так же, как и я, не несу ответственность за своих.
— Нет, — спорю, поднимая на Диму глаза. — Наверное, я не права в том, что не пытаюсь переубедить маму на твой счет. Наверное, следует рассказать ей о наших отношениях, рассказать, какой ты хороший. Если она верит директору твоей прежней школы о том, что ты плохой, то почему она не поверит своей родной дочери о том, что ты хороший?
— Не поверит, — горько усмехается. — А только запретит тебе со мной встречаться, посадит под домашний арест, а меня или переведет в другой класс, или вовсе найдет повод для отчисления.
— Нельзя просто так отчислить ученика.
— Твоя мама сделает это, если очень сильно захочет.
— А ты напиши на нее жалобу в департамент образования! — выпаливаю. — Она этого боится.
Дима издает смешок, хотя видно, что ему совсем не весело.
— Я уже писал на твою маму одну жалобу. Она не хотела принимать меня в вашу школу.
— Еще одну напиши, — настаиваю.
— Нет, не
