Екатерина Владимирова - Ее Величество Судьба
Я взглянул на нее и невольно сильнее прижал к груди. Она улыбнулась во сне, губы ее приоткрылись, словно она что-то хотела сказать, но так и не произнесла, но глаза оставались закрытыми.
Я наклонился и поцеловал ее в лоб, задержав губы на нежной коже, проведя ими вниз до виска. Отстранился и вновь уставился на нее. Глаза засветились искрами счастья.
Кто бы мог подумать, что этого чуда могло бы и не произойти?! Даже и думать об этом не хочется!
Ведь я по чистой случайности оказался здесь! Если бы не мои друзья, которые оказались теми еще разгильдяями, я бы не встретил мою Катю, не отмечал бы с ней Новый год, мы бы не выяснили отношения и не поняли, как нужны друг другу!
Когда Сергей позвонил и сказал, что вместо моей дачи, которую я им с Виталиком услужливо предоставил для празднования Нового года, они будут отмечать праздник в какой-то глухой деревеньке Псковской области, где у девушки Сергея, оказывается, живет бабушка, я воспринял новость вполне спокойно. Но когда он поведал мне о том, что, уезжая с дачи, не включил сигнализацию и вспомнил об этом лишь после того, как приехал в ту самую глухую деревеньку в Псковской области, я ругался как сапожник, не стесняясь в выражениях.
Сергей оправдывался, как мог, а меня распирала злость, я метал гром и молнии, мечтая оказаться рядом с ним и разорвать в клочья, — давно хотелось набить кому-нибудь морду! По правде говоря, в тот момент я злился на всех и на все, Сергей лишь попал под горячую руку…
В моей злости нет ничего удивительного. Естественно, я злился, черт побери! Я решил забыть Катю, а Катя упорно не желала выходить из моей головы, являясь в непристойных эротических снах и соблазняя меня одним своим присутствием. Мое самообладание с каждым часом опускалось все ниже и ниже. А когда позвонил Сергей со своей умопомрачительной новостью, предел был нарушен. Я слетел с катушек.
Но поскольку в тот момент я был на полпути в Питер, а Сергей вместе с Виталиком в глубокой деревенской глуши, из которой выбираться надо больше, чем мне ехать от Москвы до Питера, я развернулся и помчался в сторону своей дачи.
Я негодовал, злился, клял Серегу на чем свет стоит и чертыхался почти всю дорогу. До того момента, пока не заметил Катю. Конечно, я сразу не понял, что это она. Какая-то идиотка мчится непонятно куда. Я уже хотел сорвать злость и на ней, и для этого вышел из машины… Но когда узнал в незнакомке Катю, а потом увидел, что она не просто бежала, а убегала от троих пьяных бугаев, моя ярость вмиг переместилась на них. Стало понятно, почему Катя убегала и почему они за ней гнались. Развлечений захотелось под Новый год?!! Ну, я и решил устроить им развлечение.
Обошлось без кровопролития, хотя у меня так и чесались руки звездануть им чем-нибудь тяжелым по башке, чтобы не смели и пальцем прикасаться к Кате, но я сдержал себя. Пришлось просто припугнуть. Ребята оказались, на удивление, сообразительными и сразу ретировались.
А я, не веря своей удаче, направился к Кате…
Если чудеса и могли случиться, то лучшего времени они для этого не могли бы и придумать…
Что это? Случайность?.. Или все-таки судьба?..
Даже вспоминать страшно, что я хотел забыть о ней, вычеркнуть из памяти ее образ, стереть о ней любые, даже крошечные воспоминания. Представить и уверить себя в том, что ее никогда и не было в моей жизни. Глупец! Какой же глупец! Просто идиот! Без нее — не было моей жизни. Было лишь существование, наполненное грубостью и хамством, которое все терпели, боясь насолить или доставить неудобство именитому Дмитрию Вайтману! Циничный ублюдок, сыпавший оскорблениями, как из рога изобилия, тот кто переспал со всеми, с кем только можно было, чтобы доказать, что он первый во всем. Оправдать свою репутацию заядлого негодяя и разбить вдребезги мечты очень многих девиц о том, что они могут меня изменить.
Не смогли. Не изменили. Да и не получилось бы у них ничего. Я не подвластен контролю никого из них.
Только ЕЙ удалось невозможное.
И я всю свою жизнь ждал ее.
Но я прождал бы и больше, только для того, чтобы быть с ней рядом и слышать из ее губ: «Ты мне тоже нравишься!». Как сладкая музыка, как зов ее сердца, который я не мог проигнорировать… Я думал, мое сердце выпрыгнет из груди и разобьется, как хрустальный бокал, прямо у ее ног, полностью отданное ей во власть. Оно так сильно билось, что я не слышал ни единого звука, только биение наших сердец, одновременное и частое, глухое… В унисон.
Я прижал ее к себе, не собираясь выпускать, даже если бы дом загорелся. Я знал, что нежнее этого тела я никогда еще не держал в руках. Никого теплее нее и приятнее не было в моей жизни. Я шептал, что она принадлежит мне и что я никогда не отпущу ее… А она улыбалась, ничего мне не отвечая. А потом она сказала: «Поцелуй меня»… И в этот момент я понял, что никогда никому ее не отдам, даже если меня будут пытать. Только одно определение я мог дать в тот момент по отношению к ней — МОЯ!!!
Она просила большего. Я знал это, я это чувствовал. Но не мог дать ей того, что она просила. Я не хотел заниматься с ней сексом, как со всеми остальными девицами до нее. Мне нужна была ее любовь. С ней я хотел заниматься только любовью.
Она подумала, что я не хочу ею. Глупая… Моя маленькая глупенькая девочка!! Как эта мысль вообще пришла ей в голову?! Я не мог ее не хотеть. Я хотел ее всю. Я теперь жил ею.
А потом мы смотрели с ней «Служебный роман», и она заснула у меня под боком… И я вместо экрана телевизора смотрел теперь на нее, просто не мог оторвать от нее глаз. Час, два… Часы летели незаметно. Мне было приятно, как ее тело грело мое сердце, как она ровно дышала мне в грудь, как улыбалась во сне, но я понимал, что нужно отнести ее в постель.
— Катя… — прошептал я.
Она даже не пошевелилась, вызвав тем самым мою улыбку.
— Катя… — повторил я и кончиками пальцев провел по ее щеке.
Она шевельнулась от моего прикосновения и вернула мне улыбку. Я убрал прядь светлых волос с ее лица и заправил за ухо. Наклонился к ней и зашептал:
— Солнце, тебя нужно отнести в постель…
Ресницы дрогнули, глаза немного приоткрылись, она уставилась на меня неясным взглядом.
Я приподнялся с дивана и подхватил ее на руки, осознав, что добиться от нее чего-либо не представляется возможным. Она запротестовала, но кто ее слушал?! Протестовала она недолго, до того момента, как я зашептал ей на ухо какие-то глупости. Словно от звука моего голоса она успокоилась и позволила себя поднимать и нести. Со своей ценной ношей я отправился на второй этаж и разместил Катю в комнате для гостей — рядом со своей.
Я не стал ее раздевать, хотя и понимал, что нужно бы, но не знал, смогу ли сдержаться, если увижу ее без одежды. Поэтому просто положил ее на кровать и укрыл одеялом. Катя вначале морщилась, словно ощущая пустоту и непривычную прохладу комнаты, а затем повернулась на бок лицом ко мне и свернулась калачиком, обняв руками подушку.
