Код любви на кофейной гуще (СИ) - Светлова Анна
— Простите, я сейчас, — я поспешно схватила поднос, чувствуя, как предательский румянец заливает щёки. Но третий столик продолжал притягивать мой взгляд с силой магнита.
Прошло всего несколько дней с того дня, когда хмурый мужчина в безупречно скроенном костюме впервые переступил порог нашей кофейни. Теперь он приходил каждый день, словно выполняя какой-то личный обет. Всегда в одно и то же время — 15:30. Всегда занимал один и тот же столик. Всегда заказывал двойной эспрессо.
Кофемашина издала знакомый звук, вырывая меня из плена собственных фантазий и возвращая к реальности. Утренние посетители начали заполнять кафе — взъерошенные студенты с потрёпанными ноутбуками, офисные работники в отглаженных рубашках, хватающие кофе навынос. Привычный калейдоскоп лиц, улыбок, заказов.
— Доброе утро, Верочка! Мне как обычно, — попросила Анна Петровна, её морщинки сложились в лучики вокруг добрых глаз.
— Всё сделаю, — я улыбнулась, доставая чашку с золотистой каймой — особую, отложенную специально для постоянной клиентки.
День тёк своим чередом — заказы, улыбки, мелодичный звон посуды, убаюкивающий шум кофемолки. Но где-то на периферии сознания тикали невидимые часы, отсчитывающие секунды до 15:30.
Я украдкой взглянула на часы — 15:25. Ещё пять мучительных минут. А вдруг сегодня он не придёт? Поймала себя на том, что нервно поправляю непослушные пряди волос, глядя в искажённое отражение хромированной кофемашины. Глупость какая-то. Подумаешь, очередной клиент. Просто постоянный посетитель, каких десятки проходят через наши двери.
Входная дверь открылась ровно в 15:30, впуская прохладный октябрьский воздух и его — высокого мужчину в тёмно-сером пальто. Сегодня без наушников, отгораживающих его от мира. Это было новым.
Кирилл окинул кофейню цепким взглядом, словно проверяя, не нарушен ли привычный порядок вещей, не занят ли его столик каким-нибудь случайным посетителем. Заметив меня, он кивнул — сдержанно, но уже не так холодно, как в первые дни.
— Добрый день, — его голос, глубокий и бархатистый разлился по моим венам сладким теплом. — Двойной эспрессо, пожалуйста.
— Как обычно, — я не спрашивала, а утверждала.
Что-то промелькнуло в серых глазах — удивление? Признание? Тень улыбки? Кирилл снова кивнул и направился к своему столику, на ходу расстёгивая пальто.
Готовя кофе, я наблюдала, как он раскладывает на столе свои вещи. Всегда в одном и том же порядке: ноутбук — по центру, телефон — справа, блокнот с дорогой на вид ручкой — слева. Затем проверка времени — короткий взгляд на наручные часы, сверка с телефоном. Ритуал, повторяющийся день за днём с точностью часового механизма, завораживающий в своей предсказуемости.
Сегодня я решилась на маленький эксперимент. К двойному эспрессо добавила маленькую стеклянную баночку с мёдом акации — золотистым, как утреннее солнце в витринах кофейни. Сердце колотилось так, словно я совершала преступление, а не просто предлагала альтернативу обычному сахару.
— Ваш кофе, — произнесла я, поставив чашку на стол и намеренно задержав руку чуть дольше. — И мёд. Попробуйте вместо сахара. Раскрывает вкусовые нотки кофе совершенно иначе.
Кирилл поднял взгляд от экрана ноутбука, где мелькали какие-то чертежи и таблицы. Серые глаза, холодные и пронзительные, внимательно изучали сначала баночку с мёдом, потом — моё лицо, заставляя щёки предательски вспыхнуть.
— Я не просил мёд, — в голосе не было раздражения, которого я так боялась. Скорее, в нём звучало любопытство.
— Знаю, — я пожала плечами с напускной небрежностью. — Это рекомендация бариста. Профессиональная.
Уголок его губ дрогнул — не улыбка ещё, но её предвестник. Что-то изменилось в его лице, и за маской делового человека на мгновение проступили черты кого-то другого — живого, способного удивляться.
— Профессиональная, значит, — он взял чайную ложечку, зачерпнул немного мёда и добавил в эспрессо. — Посмотрим.
Я отошла к стойке, делая вид, что занята работой, а сама продолжала наблюдать. Пальцы бессмысленно перебирали стопку салфеток. Кирилл размешал кофе медленными гипнотическими движениями, поднёс чашку к губам, сделал глоток. На мгновение прикрыл глаза, словно прислушиваясь к вкусу.
А потом произошло маленькое чудо — он улыбнулся. Едва заметно, одними глазами, но для человека, который всегда выглядел так, будто улыбка была для него чужеродным понятием, это казалось прорывом. Морщинки в уголках глаз сложились в тонкий узор, смягчив резкие черты лица.
Время в кофейне, казалось, замедлило свой бег. Я ловила себя на том, что придумываю поводы пройти мимо его столика — протереть соседний стол, поправить вазу с осенними цветами, спросить у других посетителей, не нужно ли им чего-нибудь ещё. Каждый раз, проходя мимо, я чувствовала на себе его взгляд — уже не скользящий сквозь меня, а внимательный, изучающий, словно я тоже стала для него загадкой, требующей решения.
Когда Кирилл уходил, то задержался у стойки.
— Спасибо за рекомендацию, — сказал негромко. — Было... необычно.
— Завтра попробуем что-нибудь ещё, — слова вырвались сами собой, и я тут же пожалела о своей смелости.
«Глупость! Он же деловой человек, а ты ведёшь себя как школьница», — пронеслось в голове.
Но Кирилл не выглядел раздражённым. Что-то мелькнуло в его глазах — искра интереса, промелькнувшая так быстро, что я могла её и вообразить.
— Завтра, — повторил он, и в этом слове прозвучало что-то вроде обещания. А может, мне так хотелось думать.
Когда за ним закрылась дверь, я ещё долго стояла, глядя на опустевший третий столик справа. Завтра. Одно маленькое слово, а в нём — целая вселенная возможностей.
Глава 7. Секунда до касания
Дни складывались в недели. Кирилл приходил каждый будний день ровно в 15:30. Всегда садился за третий столик справа. Но теперь заказ звучал иначе:
— Удивите меня, Вера, — говорил он, и в глазах мелькали искорки, которых раньше не было. — Хотя вряд ли вам это удастся.
Я экспериментировала. Латте с кардамоном. Эспрессо с щепоткой морской соли. Капучино с корицей. Каждый раз — новый вкус.
Иногда он оставался до закрытия. В такие вечера я нарочно задерживалась рядом, делая вид, что протираю соседние столики. Сердце колотилось как бешеное, стоило ему поднять взгляд.
— Вы всегда так много работаете? — спросила я однажды, когда кафе опустело и только мы вдвоём оставались в мягком свете ламп.
Кирилл оторвался от ноутбука, моргнул, потёр покрасневшие глаза.
— Работа — это то, что у меня получается лучше всего. Потому что всё остальное… — он замолчал, сжав губы.
— А что ещё у вас получается? — я рискнула сесть напротив, чувствуя, как пересыхает во рту.
Он смотрел на меня так долго, что щёки начали гореть.
— Раньше я играл на фортепиано, — наконец произнёс он, и его пальцы непроизвольно сжались, будто ощущая невидимые клавиши. — Очень давно.
— Почему перестали?
Он провёл по клавиатуре ноутбука, и я вдруг заметила тонкий шрам на его указательном пальце — ровный, как от пореза.
— Решил, что это непрактично, — он резко сомкнул ладонь, словно пряча след прошлого. — Выбрал более надёжный путь.
— Надёжный не значит правильный, — выпалила я, вставая. — Иногда непрактичные вещи приносят больше счастья.
Кирилл промолчал, но его взгляд не отпускал меня, пока я собирала посуду. В тот вечер он ушёл последним, и на прощание сказал:
— До завтра, Вера.
Впервые он назвал меня по имени. Внутри что-то сжалось и оборвалось.
Октябрь сменился ноябрём. За окнами лил дождь. Кирилл по-прежнему приходил каждый день, но теперь иногда задавал вопросы. О кофе, о книгах, обо мне.
— Откуда вы столько знаете о кофе? — спросил он, когда я рассказывала о разных сортах.
— Училась, — я улыбнулась, чувствуя, как пульс стучит в висках. — Три года назад прошла курсы бариста. Потом была стажировка в Италии. А потом… — я запнулась, — устроилась сюда. Маргарита Викторовна дала мне свободу экспериментировать.
