Сьюзен Коннел - Славная девочка

– Я думала, что шляпа поможет мне с этим справиться.

– Правда? – голос его звучал вкрадчиво, и он придвинулся еще чуть ближе.

– А на пляже вы почему-то поправляли эту шляпу каждый раз, стоило лишь вам посмотреть в мою сторону.

Холли почувствовала, как во рту у нее пересохло.

– Я не знала, что вы…

– Что я тоже на вас смотрю? Да я глаз от вас оторвать не мог.

Эвен протянул руку, чтобы снять с нее очки, но тут кто-то забарабанил в стекло.

– Э, приятель, поезжай домой, и там с ней целуйся, мне припарковаться негде, а я товары привез.

Эвен повернулся и увидел в боковом окне огромную ухмыляющуюся физиономию в обрамлении двух сложенных рупором ладоней, прижавшуюся к стеклу. С губ Эвена сорвалось короткое ругательство, но он одарил человека улыбкой и приветственно махнул ему рукой. Прикрывая лицо одной рукой, Холли вжалась в сиденье.

«Не так уж все и плохо, – говорила она себе, – могло быть гораздо хуже, как, например, когда тот журналист Денис Кратче выследил ее с микрофоном в дамской уборной». И все равно она поймала себя на том, что еще глубже вдавливается в сиденье, она смотрела, как Эвен, глядя в боковое зеркальце, трогается с места. С добродушной сдержанностью он оглянулся через плечо и прокомментировал происшедшее:

– Не хотелось мне ссориться с этим увальнем, а то уж больно у него грузовик здоровенный.

– Да уж, – согласилась Холли, – с таким увальнем лучше не сталкиваться.

«Этого еще не хватало, – подумала она, – нарываться на скандал с водителем грузовика и с красавчиком типа Эвена, вот уж газетчикам это понравится».

Они ехали по людной улице, и она все пригибала и пригибала голову, но на удивление скоро Эвен уже протягивал руку к дистанционному управлению воротами гаража на приборной панели.

– Ну вот мы и дома, а я никак не дождусь, чтобы вы мне рассказали, что вы такого интересного нашли у меня на полу.

Она выпрямилась и посмотрела в окно. Мощеный проезд к трехэтажному дому был до боли ей знаком, так же как и шестифутовый забор, которым было обнесено владение. Рот у нее открылся от неподдельного удивления.

– Вы что, шутите? То есть, ну, конечно, вы меня обманываете!

Эвен заехал в гараж и направил пульт себе через плечо.

– Хилари, вы уходите от ответа. – Ворота захлопнулись. – Вы всегда ездите в машинах в позе эмбриона или только в моей.

– Эвен, – начала она, не обращая внимания на вопрос. – Я остановилась в доме прямо за этим. В маленьком домике сразу за вашим, – добавила она, будто он ее не слышит.

– Это вам Энни сдала, правда? – брови его сдвинулись, потом внезапно снова раздвинулись. Веселая улыбка появилась у него на лице.

– Очень интересный будет отпуск, – сказал он, протягивая руку с блокнотом и прикрепляя его к поясу.

Холли настороженно улыбнулась, покачала головой.

– Подождите, слишком уж много совпадений, – но она знала Энни еще со школы, и Энни ничего не стала бы специально подстраивать, просто ведь Эвен, ведь… На его лице снова медленно проступила уверенная улыбка.

– По-моему, Хилари, это у них зовется «кисмет», – выдал он, протягивая руку за пакетом зелени. Улыбка не исчезала.

– Как вы думаете?

– Кисмет? – ее посетило такое чувство, будто она держалась за канат, и внезапно ее попросили его бросить. Она посмотрела на тюбик цинковой мази, который по-прежнему сжимала в руке, потом на него.

Надо прямо сейчас уходить, надо поблагодарить его, нет, не надо благодарить, просто уйти. На самом деле, что же ее так тронуло, этот простенький подарок или, может быть, честность в его глазах, поверить ему, может быть, хоть чуть-чуть не надолго. Это можно, может быть.

– Может быть, – повторил он, подмигивая. – Тогда собирайте вещи, пойдемте.

Она послушалась, пошла за ним. Из гаража они прошли на просторную кухню-столовую, она окинула взором освещенную солнцем площадку над столовой.

– Какое чудесное место! У вас должно быть очень большая семья?

Она повернулась к нему лицом. Обручального кольца на нем не было, но в наше время это отнюдь не значит, что человек холостяк. Он направился прямиком к холодильнику и принялся запихивать в него первый пакет.

– Прежде чем вы спросите, я вам отвечу: нет, я не женат, а этот чудовищный домина достался мне от родных, они три года назад переехали во Флориду.

На губах Эвена играла улыбка. Он захлопнул морозильную дверь, после чего переправил в холодильник второй пакет. Холли мрачно кивнула, изо всех сил стараясь не улыбнуться в ответ. Она прочистила горло:

– А вы всегда так овощи храните?

Он закрыл холодильник, после чего взял ее за руку и потянул ее к широкой центральной лестнице.

– Всегда, когда ко мне в гости приходит Хилари Смит и объявляет мне, что мой дом у моря чудесный. Пойдемте, я покажу вам, где прыгал с площадки, пользуясь зонтиком дядюшки Карла как парашютом. Мне было шесть лет, и я насмотрелся слишком много мультиков.

Она со смехом позволила ему потащить себя вверх по лестнице, а потом через открытую площадку. Эвен хлопнул ладонями по поручням:

– Именно здесь началась моя карьера в авиации. Конечно, с тех пор я как следует отработал посадку.

– Эвен, но вы же шею здесь могли свернуть.

– Шею не шею, а ногу сломал.

Взяв ее за руку, он провел ее в широкий холл.

– А здесь я провел июль и часть августа того самого года, – продолжил он, открывая первую дверь налево. Она замялась. – Пойдемте, а то пропустите самое интересное в нашем осмотре. Обещаю, что это лучше, чем Грейсленд и Белый дом вместе взятые.

Она прошла вслед за ним в затемненную комнату. Глаза его весело загорелись, когда он прислонил ее спиной к стене.

– А я-то думал, – сказал он, – что мне на эту стену никогда больше смотреть не захочется.

Эвен Джеймсон рассматривал красавицу, стоящую перед ним. Он протянул руку, снял с нее очки и бросил их на ковер. Было слишком темно, Эвен не видел какого цвета у нее глаза, но в них были искорки, благодаря тоненьким лучикам света, проникающим сквозь закрытые ставни. Он протянул руку к ее волосам, ниспадающим на плечи шелковистыми волнами золотисто-рыжего цвета, а ее лицо даже, если она и не модель, то ей бы стоило стать моделью, подумал он. Желание пронзило его с потрясающей быстротой, будто воздух рассекли. Он старался, чтобы голос его по-прежнему звучал небрежно, но противиться больше не мог.

– А увалень велел мне отвезти вас домой и поцеловать. – С ощущением какой-то безрассудной радости она потянулась к нему и положила руки ему на грудь. Ей не хотелось ничего знать про страх и неуверенность, которые властвовали над ее жизнью, ей просто хотелось, чтобы сейчас этот мужчина был с ней, хотелось отдаться чувствам, которые он в ней пробуждал. Столь чудесных, столь настоящих чувств она никогда раньше не испытывала.