Ирен Беллоу - Судьбы прикосновенье

— Если Лионелло в условленный срок не передаст бриллианты клиенту, тот забеспокоится и начнет его искать. А нам только это и нужно. — Сэм опять шумно выдохнул в трубку. — Дай мне свой адрес. Думаю, нам надо посидеть вместе и подумать, составить план действий и все такое прочее.

— Не думаю, что это так уж необходимо, — ответил Рассел и тут же услышал звонок у входной двери. Ногой он слегка приоткрыл дверь кухни, ведущую в столовую. Из нее хорошо были видны прихожая и входная дверь. Ему было небезразлично, кому Бетти открывает дверь.

В прихожую с шумом ввалилась ватага детишек. Дом наполнился оживленными детскими голосами.

— Как это — так не думаешь? — кричал голос в трубке. — Где мы встретимся?

— Успокойся, Мэрдок. Здесь, где я нахожусь, неподходящее место для встреч, тем более если ты пришлешь патрульную машину. — Рассел, в сущности, привел первую пришедшую в голову отговорку. Он вдруг почувствовал, что ему совсем не хочется уезжать из этого дома. Хозяйка, быстро и ловко помогающая детям раздеться, разумеется, не имела к его решению никакого отношения.

Бетти вдруг куда-то ушла и появилась снова лишь тогда, когда в прихожей опять зазвенел звонок. Прибыла новая группа детворы. Прежде чем закрыть дверь, Бетти поговорила с кем-то, кто стоял на крыльце. Затем дети шумно окружили ее.

Мэрдок снова вздохнул, отчего в трубке затрещало, и наконец сказал:

— Ладно, Брайан, я пока еще держу себя в руках, я спокоен, хотя и не ручаюсь за свое давление… Однако ты не ответил на мой вопрос. Итак, где ты?

Последний вопрос он задал нарочито медленно, отчетливо произнося каждое слово, словно решил, что у Рассела неладно со слухом или же он попросту плохо соображает.

Бетти тем временем встречала в передней последнего из гостей — немного опоздавшего мальчугана лет шести. Она заботливо склонилась над ним, расстегивая его куртку, и Рассел со странным волнением смотрел на ее стройную длинноногую фигуру и изящно округленные бедра. Что это со мной? — подумал он.

— Я в окрестностях Сиэтла. Собираюсь отпраздновать здесь День дурака, то есть первое апреля, — как-то рассеянно сообщил он Мэрдоку, не сводя глаз с Бетти.

Неужели она все-таки зацепила меня? Чем же? Она не относится к тем женщинам, которые могут ему нравиться. Она слишком классная, настоящая леди. Ему ближе те, которым запросто говорят «здравствуй» и «прощай», а потом тут же забывают. А у Бетти незабываемые глаза.

— Где ты? — слышался в трубке требовательный голос Сэма. — Что ты там делаешь?

Рассел вздохнул.

— Если я тебе скажу, ты не поверишь, дружище, — пробормотал он в сторону, а в трубку громко сказал: — Ладно, хватит выпытывать. Я позвонил, чтобы сказать: бриллианты у меня, я жив-здоров и встречусь с тобой, как договорились, в десять вечера. До города я доберусь сам.

— Нет! — грозно предупредил его Сэм. — Не вешай трубку, Брайан. Только попробуй…

— Мне пора, Мэрдок! — Он повесил трубку, несмотря на яростные протесты шефа.

Бетти сразу поняла, когда он закончил разговор по телефону. Она знала, что он наблюдает за каждым ее шагом, ибо ощущала его изучающий взгляд даже кожей, словно физическое прикосновение. Но ее встревожило и взволновало не то, что он так бесцеремонно разглядывает ее, а собственная реакция на это. Он вдруг заставил ее почувствовать себя женщиной. Впервые за много лет и более чем когда-либо.

Он представлялся ей таким сильным и непонятным, этот человек, разучившийся улыбаться. Поэтому хотелось сделать что-то неразумное — подойти и растрепать ему волосы, пощекотать, сломав наконец стену скепсиса, за которой он пытается укрыться. Если кто-то нуждался в адаптации в этом мире, то это был он, Рассел Брайан.

Бетти считала, что жизнь дана человеку, чтобы жить. Этот урок она усвоила, когда так трагически и внезапно на ее глазах погиб ее муж, Стив. До этого она два года не решалась и все откладывала их брак, считая, что спешить некуда и впереди у них вечность. Слишком поздно она поняла, что жить надо сегодня, сейчас, в эту минуту. И еще она поняла, что жизнь должна быть праздником, а не рутинным существованием.

Она жалела, что у нее нет детей, но отчасти смогла восполнить это, отдавая свою любовь чужим детям, и все ее друзья с удовольствием ей помогали. Ее мало огорчало, что за восемь лет, что прошли после смерти Стива, в ее жизни не появился никто другой. Ей нравилась ее свобода, ее работа, друзья и дом. И вдруг откуда ни возьмись — Рассел Брайан.

Странно, невероятно, к тому же он ей совсем не подходит. У него нет никакого чувства юмора, он ругается, как грузчик, колюч, как еж. Да к тому же его профессия! Человек с пистолетом. Она же убежденная противница всякого насилия.

Однако… Да-да, он ей нравится. Он груб, невоспитан, но есть в нем что-то неодолимо притягивающее, влекущее, какой-то мужской магнетизм. Он настоящий мужчина.

Но что из того? Ее общество так же приятно ему, как общество налогового инспектора. Он просто вынужден терпеть ее как неизбежность, ибо сейчас он зависит от нее.

Лукавая улыбка тронула ее губы. А если рискнуть? Она любила, когда ей бросали вызов. Его неприязнь к ней — это не что иное, как вызов, да еще какой! Она будет не она, если не расшевелит этого мрачного грубияна. Может, потом она и пожалеет. Тем хуже для нее. Если мрачный Рассел Брайан так привлекает ее, то что с ней будет, когда он улыбнется? Устоит ли она?

— Тетя Бетти! — дернул ее за свитер шестилетний Кендал, сынишка ее лучшей подруги Айры. — Мы будем играть в какие-нибудь игры?

Она с нежностью посмотрела на черноволосого мальчугана, самого младшего из гостей.

— Конечно, малыш. Ты видишь вон те коврики в углу? Принеси-ка их сюда.

Кендал бросился в угол и с гордостью стал выполнять важное задание. Вскоре он перетащил к ее ногам всю стопку небольших квадратных матерчатых ковриков.

— Отлично, — похвалила его Бетти. Из всех своих подопечных она больше всего любила этого мальчугана. Хлопнув в ладоши, она крикнула: — Внимание! Все на середину комнаты. Сейчас мы будем играть в музыкальные стулья. Поскольку стульев у нас нет, нам их заменят вот эти коврики. Кендал, тебе поручается разложить их по кругу. Для каждого из вас должен быть коврик, хотя вы отлично знаете, что их на один меньше, чем вас, и кому-то коврика не достанется. Вы помните правила игры? Становимся в круг и под музыку водим хоровод вокруг ковриков. Как только музыка смолкает, все бросаются занимать свой коврик. Кто не успел и остался без коврика, выходит из игры. Мы снова уменьшаем количество ковриков на один, и игра продолжается. Играем до тех пор, пока не останутся двое играющих и один коврик. Кто первым прыгнет на него, тот и выиграет. Я займусь музыкой, а… — Тут она бросила на Рассела взгляд, который иначе как вызовом не назовешь, и добавила: — Мистер Рассел будет судить.