Сумеречный разум, или Людка - Марта Матвеева
Когда они вырвались от матери и поехали к себе, Игорь Александрович пошутил:
– Ну, просто доктор Пилюлькин в юбке. Не укол вколет, так касторку вольёт насильно. Ты уж меня прости, Люся, за такие слова!
– Просто её мало любили.
– А тебя? Я тебя мало люблю? Ты мне так ничего и не ответила на моё предложение.
Людка молчала и, чтобы как-то скрыть неловкость, потянулась к кнопке радио, нажала её, и салон наполнился ретро-шлягером:
Один дружочек как пологий бережочек,
Другой дружочек как упрямая скала,
И между двух берегов
Мне осталось только разорваться пополам.
И между двух берегов
Мне осталось только разорваться пополам.
И в этот момент, как по волшебству, её телефончик отозвался на голос Алёны Апиной – это пришло короткое сообщение от Виктора. Людка быстро прочла: «Буду с концертом. Ночь – наша!!! Ты моя навсегда!» – и тут же удалила взволновавшие её слова.
Глава 7. Нет и да
«Нет! – решительно сказала себе Людка. – Она теперь другая, она изменилась, мой дорогой, любимый – в прошлом – человек! Нет больше той глупой и доверчивой девчонки, слушающей тебя и твою гитару с открытым ртом, готовую по первому зову бежать навстречу, страдать и ревновать, терять рассудок и сходить с ума. Или это одно и то же? Впрочем, неважно! Важно то, что теперь у неё есть Игорь. Надёжный, крепкий. А она теперь невеста».
«Да!» тоже присутствовало в планах Людки. Она встретится с Виктором, представит ему Игоря, пусть тому станет плохо, как когда-то было плохо ей, пусть он почувствует уколы ревности и пусть… Что ещё может быть с музыкантом, Людка придумать не могла, а потому принялась примерять платья. Остановилась на том самом, купленном в торговом центре, маленьком чёрном. Символистично будет, ой, символично – как бы траур по ушедшей любви.
***
Короткое слово «нет» помогало Людке сохранять хладнокровие до самого приезда Виктора. В филармонии всё было как в тот, первый раз: афиша, билеты, аншлаг. Людка, не вдаваясь в подробности, рассказала о своём знакомстве с гитаристом Игорю Александровичу и пригласила его на концерт.
Первое отделение прошло неожиданно быстро. Людка сидела рядом со своим мужчиной, слушала и как будто плыла по невидимым волнам. Ей вдруг сделалось так легко, спокойно и счастливо, как бывало в Новый год, когда она под бой курантов, торопясь, успевала загадать все свои желания и, пребывая в полной уверенности, что всё задуманное сбудется, выпивала покалывающее язык шампанское и смотрела на экран телевизора, не заботясь о том, что ничего не видит, а только чувствует. Чувствует, что ей хорошо.
В антракте Людка решительно провела жениха за кулисы и, подойдя к двери гримёрки, постучала. Услышав радостное «Войдите!», зашла первой, поздоровалась, потом представила своего спутника. Ни тени смущения не отразилось на лице Виктора. Он был любезен, разговаривал вежливо. Нравится ли им гитарная музыка? А его новая программа? Второе отделение будет состоять целиком из произведений русских гитаристов. Некоторые переложения он сделал сам. Да, кстати, а после концерта администрация филармонии устраивает небольшой банкет, он приглашает Людмилу и Игоря, будет рад неформальному общению.
Второе отделение показалось Людке длинным. Русская гитарная музыка ей почему-то не понравилась – уж слишком была заунывной и тоскливой: «Вечерний звон, вечерний звон! Как много дум наводит он…» Думала ли Людка о чём-то в этот час? Нет! Она не позволяла себе думать. Ни о чём и ни о ком. Отсутствие мыслей восполнялось мелкой дрожью. Чтобы хоть как-то успокоиться, она взяла под руку Игоря Александровича, да так и сидела, боясь шелохнуться и выдать себя.
Стол накрыли в директорском кабинете. Людка зашла, всё так же держа Игоря под руку, мельком взглянула, заметив, что на этот раз не слишком щедрый руководитель расстарался – и салаты, и красная рыба, и выпечка. Чтобы хоть немного расслабиться, Людка выпила несколько бокалов вина, почти не закусывая. Банкет был в самом разгаре, когда к ней подошёл Виктор и, вежливо извинившись, попросил выйти. «Прошу простить меня великодушно, Игорь… э-э-э… можно просто Игорь? Я на некоторое время, как Черномор, похищаю у Вас Людмилу! Не беспокойтесь – ничего с Вашей невестой не случится, я всего лишь презентую ей свой последний диск». Именно этого Людка боялась. И одновременно ждала. Понимала, что выходить не должна и, в то же время, хотела остаться с Виктором наедине.
– Мила! Умоляю… Я скучал, я бредил нашей встречей, я умирал и воскресал тысячу раз, пока тебя не было рядом, – Виктор притянул её к себе и обнял. – Где мы можем спокойно поговорить?
– Ну, вообще-то, разговаривать нам не о чем, – Людка убрала его руку со своей талии.
– Ты уверена? Ты действительно уверена, что мы не должны поговорить?
– Ну, хорошо! – Людка вдруг поняла, что Виктор ей нравится. Просто нравится. И всё! И она сейчас пойдёт и поговорит с ним. Что в этом такого? За пять минут она выскажет ему всё, что думает.
Они зашли в тёмную гримёрку и почему-то не смогли найти выключатель.
***
– Обнимашечки! – брат с удивительной детской непосредственностью кинулся к Людке, разведя руки в стороны и, когда она раскрыла обьятья навстречу, прижался к ней. Они какое-то время стояли так, ничего не говоря, но ощущая свой мирок как единственно защищённый и тёплый.
Сумеречный разум брата редко, но просветлялся. Людка в такие минуты говорила с ним как с нормальным, здоровым человеком, рассказывала ему всё без утайки и после этих откровений ей становилось легче.
– Сашка! Ты знаешь, мы с тобой похожи: у меня тоже разум сумеречный! – на лице брата появилось удивлённое выражение. – Да-да! А как, скажи, как ещё назвать мой разум?!? – Людка вдруг заплакала в голос, но, тут же взглянув на брата, поднесла руку к губам, закусила палец и, кое-как справившись со слезами, досказала вполголоса, но очень зло, уже не надеясь, что подросток её поймёт:
– Эта мерзкая тварь… скотина… он… он заразил меня, а я заразила Игоря. Что мне теперь делать, скажи?
Сашка посмотрел на сестру с сочувствием, как ей показалось, но в следующую минуту залился обычным своим ненормальным смехом и, давясь и кудахтая, почти бессвязно проговорил:
– Нужно ид… ти к док… к доктору… Пилюлькину…
Глава 8. «Ненавижу!»
Они говорили уже долго – она и её
