Марта Поттерс - Время не властно

Увидев, что все смотрят на нее и ждут ответа, она собрала разбегавшиеся мысли и, заставив себя вдохнуть, произнесла с безмятежностью, от которой была более чем далека:

— Извините, но моего знакомого, того, о ком я внезапно подумала, зовут Эдвин, а не Эндрю. То есть, Эдвин Гибсон — знакомый моей матери, — быстро сочинила она, надеясь, что выглядит не слишком глупо. — Я давно его не видела… — Ей удалось улыбнуться. — Вы сказали, что ваш сосед возвращается из круиза? Вот это замечательный способ провести отпуск. А я никогда не плавала на яхте или на теплоходе, — нервно затараторила она. — Каталась, конечно, на прогулочном катере, но огромный корабль — это совсем другое, правда? — Она остановилась на миг, чтобы перевести дыхание. — Я где-то читала, что океанские лайнеры такие же громадные, как небоскребы.

Дороти изо всех сил старалась увести разговор в сторону и с ужасом сознавала, что трещит без умолку, но остановиться не могла.

— А вы путешествовали по морю? — спросила она, обращаясь к хозяевам.

— Даже не один раз, — ответила Соня Латимер.

— Как интересно… и куда же вы ездили? — спросила Дороти, испытывая облегчение оттого, что удалось разрядить неловкую ситуацию.

Она жаждала узнать побольше об Эндрю Гибсоне, человеке, который был ее отцом, но рассудила, что лучше эту тему не трогать по крайней мере сейчас.

Соня повернулась к мужу.

— Первый раз мы отправились в Канаду, ведь так, дорогой?

Следующие несколько минут Дороти выслушивала подробности о морских путешествиях семьи Латимеров, и хотя лицо ее выражало пристальное внимание, внешнее проявление интереса только помогало ей скрыть смятение, царившее в мыслях.

Она все время отчетливо чувствовала на себе напряженный взгляд Алана, что вовсе не помогало ей успокоиться. Он поднялся из-за стола и встал, небрежно прислонясь к стойке, так что можно было подумать, что он с легкой скукой прислушивается к разговору, но устремленный на Дороти взгляд синих глаз был острым и настороженным.

Девушка ясно поняла, что ей не удалось ввести его в заблуждение своей неуклюжей попыткой сменить тему разговора. Он также не поверил, что интерес, проявленный ею к круизам, искренен. Складка между бровями, омрачавшая его красивый гладкий лоб, свидетельствовала, что он пытается объяснить себе ее поведение.

Дороти поднесла ладонь к губам и сделала вид, что подавляет зевок. Хозяйка это сразу заметила.

— Дороти, милочка, да ты совсем без сил, а я все болтаю.

— Простите, — сказала Дороти, — но видимо поездка утомила меня сильнее, чем мне показалось вначале.

— Алан, проводи Дороти в ее комнату, — велела сыну Соня. — Приляг, отдохни немного, можешь даже вздремнуть. Ужинаем мы в семь.

Дороти поднялась со своего места.

— Спасибо за кофе.

Алан оторвался от стойки.

— Пожалуйте за мной, сударыня.

Дороти вооружилась улыбкой и вышла вслед за Аланом из кухни. Он молча направился вверх по дубовой лестнице.

— Здесь все очень красиво, — заметила Дороти. — Вы с рождения живете в этом доме?

— Да, — кивнул Алан. — Ранчо Синяя Звезда принадлежит уже нескольким поколениям Латимеров.

— И все ваши соседи тоже разводят лошадей? — поинтересовалась она.

— Нет, — возразил Алан, но не стал развивать свой ответ, на что она втайне надеялась.

Искушение спросить его о Платановой Роще было чрезвычайно сильным, но девушка решила не торопить события, видя настороженность своего провожатого.

С верхней площадки лестницы Алан повернул налево и, пройдя коридор до середины, остановился.

— У вас в спальне есть ванная, — сообщил он, открывая дверь.

— Спасибо. — Дороти хотела переступить порог, но он внезапно удержал ее за руку.

— Вы знакомы с Эндрю Гибсоном? — спросил он прямо.

В его голосе прозвучало беспокойство, и старательно сохраняя равнодушное выражение лица, Дороти посмотрела ему прямо в глаза.

— Нет, не имела такого удовольствия, — ответила она честно, стараясь не обращать внимания на мурашки, побежавшие по ее руке вверх, вызванные — она не сомневалась в этом — прикосновением его пальцев к рукаву ее джинсовой куртки.

Алан, кажется, целую вечность удерживал ее взгляд. Он словно пытался прочитать на ее лице… что? Этого Дороти не могла понять.

Ее сердце выбивало барабанную дробь, а он стоял так близко, что непременно должен был это услышать.

— Увидимся за ужином, — произнес он, быстро повернулся и ушел.

Дороти вошла в устланную ковром комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, чувствуя упадок сил. Несколько раз она глубоко вздохнула, ожидая, когда сердце немного успокоится. Ее мысли обратились к отцу… Она осознала, что может увидеть его в самом ближайшем будущем!

Если Эндрю Гибсон — близкий друг Латимеров, он непременно вскоре навестит их. Но стоило Дороти представить, что она встретится с отцом, о существовании которого еще месяц назад не подозревала, как у нее в который раз за сегодняшний день перехватило дыхание и участился пульс.

Она вовсе не удивилась, узнав, что он был женат. То, что сейчас он вдовец, несколько упрощало дело. Дороти отправилась в Орегон, поддавшись порыву, но она вовсе не собиралась создавать ему какие бы то ни было проблемы.

Охваченная беспокойством, она подошла к изящной застекленной створчатой двери и, открыв ее, оказалась на крошечном балкончике. Солнце уже село, и на темнеющем небе начали загораться первые звезды, но на горизонте еще розовела узкая полоска. Воздух посвежел, легкий ветерок растрепал ей волосы. Дороти вздохнула, радуясь этому ласковому прикосновению, которое постепенно успокаивало возбужденные нервы.

Уже не впервые она пожалела, что среди маминых вещей не нашлось фотографии Эндрю Гибсона, только дневник и письмо свидетельствовали о нем…

Ей следовало запастись терпением. Какая удача, что он не отправляется в круиз, а уже возвращается из него.

После смерти матери, умершей год назад от рака, Дороти осталась одна на белом свете — без сестер и братьев, тетей и дядей, кузенов и бабушки с дедушкой. Хотя мама и вышла замуж за Люка О'Хансена, когда Дороти исполнилось четыре года, общих детей у них не было. Дороти часто ломала голову, почему мать согласилась стать женой этого человека? Правда, он, по настоянию жены, официально удочерил ее дочь. Но заветная мечта маленькой Дороти ощутить себя частицей семьи, иметь любящего отца, быстро развеялась.

Для Люка она навсегда осталась ребенком другого мужчины, и он большей частью просто не обращал на нее внимания. Он пристрастился к выпивке, во время запоев делался придирчивым и грубым, и Дороти быстро научилась держаться от него подальше.