Душа - Екатерина Рид
Моё погружение в собственные мысли прервал стук в дверь. Я мигом побежала в сторону двери в надежде, что это вернулась Сара. Я быстрым движением открыла дверь, но за ней была не подруга.
– Добрый вечер. Вы Анна Барлоу?
За дверью оказался молодой парень лет двадцати пяти. Он был высокого роста, с огненно-рыжими волосами, выразительными голубыми глазами и разбросанными по его бледному лицу веснушками.
– Да, это я.
Молодой человек несколько секунд рассматривал меня, так словно искал знакомые для него черты. Немного помолчав он произнес.
– Я… из полиции. Ваша подруга, Сара Ламбер, сообщила нам, что на неё было совершенно нападение в этом отеле.
– Сара? Что с ней?
– Она находится в больнице и попросила, чтобы кто-то из наших сотрудников убедился, что с вами всё в порядке.
– В какой она больнице? Я хочу её навестить. Сейчас же.
– Мисс Барлоу, боюсь сейчас это будет невозможно. Уже слишком поздно и в больницу вас не пустят. Вам придётся дождаться утра. Не волнуйтесь с вашей подругой всё хорошо. Через пару дней её должны выписать.
– Поздно? Но ведь сейчас день…
Я взглянула на часы и была поражена. Время было девять вечера, хотя реставрировать я села около часа дня. Получается я проспала целых восемь часов.
– Да, наверное, вы правы. Спасибо, что сообщили мне о Саре.
Парень пристально разглядывал моё лицо, а его грустные глаза, словно смотрели мне в самую душу. Но меня почему-то совсем не напрягал его пронзительный взгляд, более того у меня создалось ощущение, что когда-то я уже его видела.
– Вот адрес больницы, где находится Сел… Сара.
Молодой человек протянул мне вырванный из блокнота листок.
– Спасибо вам.
Он улыбнулся одним уголком губ и быстро удалился. Я закрыла дверь и, наконец, смогла успокоиться. Знание того, что с Сарой всё в порядке дало мне возможность впервые за два дня расслабиться.
Глава 7 Прошлое
Я села за стол и взглянула на картину, была видна только половина рисунка: широкие мужские плечи и шея, аккуратно заостренный подбородок. На портрете был изображен юноша в рубашке с кружевным широким воротником и полные разрезанные рукава. Лицо всё еще скрывалось под слоем краски. Поскольку я проспала весь день, то впереди у меня была вся ночь, которую можно с удовольствием потратить на реставрацию. Я вновь принялась за работу. Но спустя несколько минут я вновь почувствовала тяжесть во всём теле. Реальный мир словно рассыпался в мгновение ока. Картина с невероятной силой притягивала меня, мои веки снова стали тяжёлыми, а интерьер комнаты закрывала пелена в глазах и скоро я вновь погрузилась во тьму.
Франция. Париж. 1605 год. Три дня спустя.
На огромной площади собралась толпа народа. Все хотели посмотреть казнь молодого парня, помощника самой королевы. На эшафоте уже стоял палач, мужчина в чёрном одеянии. Его лицо наполовину был скрыто накидкой, было видно его тонкие губы, низкий широкий подбородок и атрофический шрам на щеке. Люди о чём-то переговаривались, поэтому толпа напоминала гудящий рой пчёл. Но вот все смолкли и расступились: вели «преступника». Парня вели двое стражников. Около эшафота стояла Селин. Она встретилась глазами с Ноэлем. Он посмотрел на неё, но его голубые глаза всегда такие живые и добрые сейчас были наполнены болью и отчаянием. Его всегда румяное лицо напоминало белый холст для рисования, на которых рисовала Анет.
«Бедный Ноэль: он не заслужил всего этого. Он один из лучших людей, которых я знала» – думала Селин, стараясь сдержать слёзы.
Но мысли девушки были заняты не только другом.
«Бедняжка Анет… Ей гораздо тяжелей, чем мне. Я люблю Ноэля, но… не так сильно… как она. Она не пришла сюда, потому что не сможет видеть смерть любимого… никто бы не смог. Я не хотела быть здесь, но надеялась, что королева после наших уговоров всё же сжалится над юношей и прикажет отменить казнь. Но сейчас, стоя здесь и видя, как он стоит на эшафоте, я теряла последнюю надежду. Ноэля поставили на колени, а его голову положили на деревянный сруб. Его лицо было повернуто к толпе, и я могла детально рассмотреть его. Рыжая прядь волос упала на бледное измученное лицо, но от доброго взгляда друга не осталось и следа, его глаза стали в разы темнее, словно в них собралась вся злоба и жестокость этого мира.
«Последнее слово» – хриплым голосом сказал палач, беря в руки топор.
Молчание длиной в несколько секунд казалось вечностью.
«Я вернусь… и отомщу» – ответил Ноэль со злобною усмешкой.
Палач занёс топор над головой, прицеливаясь.
«Нет!» – прокричала Селин, отвернувшись в последний момент и закрывая ладонями глаза, из которых бежали слёзы. Она сорвалась с места и побежала от площади ко дворцу.
Она забежала в аллею. Там, в тишине, подальше от людей, она смогла дать полную волю своим чувствам. Но вскоре послышались быстрые шаги. Это была Анет. Селин стояла, опершись о дерево и опустив голову вниз.
«Селин, что там было? Его пощадили?» – с надеждой, но дрожащим голосом произнесла Анет.
Селин подняла голову и посмотрела на сестру, та сразу всё поняла.
«Нет! Нет! Этого не может быть! – прокричала Анет.
Она упала коленями на траву, и, закрывая лицо руками начала рыдать. Это был крик. Крик боли и утраты.
«Ноэль. Я не могу в это поверить. Я до последнего момента верила, что королева помилует его» – задыхаясь от слёз шептала Анет.
Её голос был скорее похож на вой. Селин упала на колени рядом с сестрой, и они крепко прижались друг другу. Слёзы текли по их щекам, а сердца разрывались от скорби.
Месяц спустя.
Поздняя ночь, дворец давно погрузился в темноту, лишь полнолуние создавало на стенах светлые «лунные дорожки». Анет и Селин находились в своей комнате.
