Слабо влюбиться - Линда Джонсон
Виктор нехорошо улыбнулся, наблюдая, как журналистка отбивает каблучками какой-то своеобразный ритм, поднимаясь по лестнице. Он проживет рядом с ней неделю. Выиграет это дурацкое пари. И поставит точку в их с Антоном детском споре. Хватит. Выросли уже.
«Мне нужно время поработать, поговорим позже», – сказал Виктор и практически не обманул. Ему действительно нужно было время, но не для того, чтобы поработать. Ему было необходимо выработать стратегию поведения.
Поменьше общения, официальные обращения, встречи один-два раза в день на нейтральной территории. Получится неплохая завязка для будущего романа, который Виктор начнет писать, когда выпроводит журналистку из своего дома. Как обычно, никакого счастливого конца. Только «жизненные истории». Хватит с него криков о том, что литература должна ублажать читателя. Никому и ничего литература не должна. И судя по продажам его книг, многие читатели согласны с его точкой зрения.
Обдумывая начинавший выстраиваться в голове сюжет, Виктор заковылял в свой кабинет. Надо сделать несколько набросков. А потом он подумает о журналистке. Если захочет.
Глава 7
Аня поднималась по лестнице, удивляясь про себя, что она не из мрамора. Уж Неверящий, с его деньгами, мог бы себе позволить и мраморные ступеньки с позолоченными перилами. «Мне нужно время поработать, поговорим позже». Да не вопрос. Аня пока разложит в комнате вещи, осмотрится. И лишний раз пожелает Антону несварения желудка. Нельзя же так людей подставлять.
Да, Неверящий приставать к ней не будет, но терпеть его злобно-презрительные взгляды… Та еще радость…
Дверь действительно оказалась открыта, у второй комнаты от лестницы. Аня зашла, огляделась и решила частично простить Антона. Эта красота – и ей одной, на всю неделю?!
Комната оказалась больше той, которую Аня занимала в съемной квартире, раза в два. Кровать, тумбочка рядом, встроенный шкаф, письменный стол, два кресла и один табурет, ковер под ногами, обои на стенах, люстра на потолке. В стене напротив кровати небольшая дверка, за которой оказался личный санузел – душевая кабина и туалет. В общем, практически как в пятизвездной гостинице, фото которых частенько рассматривала Аня, когда писала статьи. Ей, выросшей в небогатой многодетной семье, о такой роскоши оставалось только мечтать.
У родителей был двухэтажный дом с тремя жилыми комнатами на пятерых детей и четверых взрослых, спали в тесноте, своего угла Аня не имела. И вот теперь, стоя в предоставленной на время спальне, она ощущала себя чуть ли не королевой. Да плевать на отношение Неверящего, если вокруг будет такая роскошь, Аня переживет и его злость, и его презрение. Зато поживет в кои-то веки нормально, пусть и всего лишь неделю.
Разобрав пакет с немногочисленными вещами, Аня с опаской уселась на кровать. Матрас под ней мягко спружинил. Новый. Не продавленный. Счастье-то какое!
Аня зевнула: с этой поездкой она всю ночь не спала. То собиралась, то лежала без сна, волновалась, думала, как но все окажется. Ничего страшного, как и обещал Антон, с ней не случилось. И вряд ли случится. Слишком нелюдимым выглядел Неверящий.
Желудок забурчал, напоминая, что его тоже следует кормить, хоть изредка. Аня с неохотой встала, осмотрелась. Нет, рядом не видно ничего, похожего на автомат для кофе или чая. Что ж, придется спускаться на первый этаж и искать кухню. Аня надеялась, что хозяин не придет в ярость, увидев ее вне стен спальни. Хотя… Он же вроде работает. Может, и не заметит Аниного нашествия на кухню.
Виктор привык всегда работать с открытой дверью, «лелеять собственные страхи», как однажды выразился Антон. Кабинет находился неподалеку от лестницы, и Виктор, сидя за компьютером, при открытой двери мог слышать все, что происходило в коридоре. Обычно там не происходило ничего. Но не в этот раз.
Виктор успел написать буквально два абзаца, с трудом вымучивая из себя описания холодной зимней погоды, когда в коридоре раздались непонятые и, что самое главное, непривычные звуки.
– Что за… – вскинулся Виктор.
Кто там мог ходить?
Память услужливо подкинула картинку журналистки, поднимавшейся по лестницу.
Выругавшись сквозь зубы, Виктор поднялся и заковылял в коридор. Он же просил ее сидеть в своей комнате! Что ей могло понадобиться в его доме?!
Он пошел на звуки и к своему удивлению обнаружил журналистку в коридоре, заглядывавшую во все двери подряд. До кабинета она еще не добралась.
– Что-то потеряли? – саркастически поинтересовался Виктор, с трудом сдерживая желание выгнать эту нахалку отсюда. Вымести поганой метлой.
Увы, в таком случае спор можно будет считать проигранным. А этого самолюбивый Виктор позволить себе не мог.
– Кухню, – журналистка повернулась, вежливо улыбнулась. – Я есть захотела. Вы меня не накормите?
В первую секунду Виктор в буквальном смысле хватал воздух ртом от такой наглости. Он что, нанимался к ней поваром?! Да что она себе позволяет!
Наверное, он бы высказал ей все в лицо, плюнув на постоянную привычку сдерживаться рядом с незнакомыми людьми. Но тут внезапно в коридоре раздался еще один звук, знакомый Виктору, хоть и производимый не им.
У журналистки забурчал живот, причем забурчал громко, так, как никогда не бурчал у самого Виктора. Она мило покраснела.
– У меня пустой холодильник, – буркнул Виктор, повернулся и зашагал в сторону кухни.
– Я не привередлива, – полетело ему в спину.
Ну да, ну да. Он практически поверил сказанному. Не привередлива, конечно. Она всего лишь съест всю его еду. Всю. До крошки. И тогда снова придется заказывать продукты в ближайшем гипермаркете и впускать в дом чужих людей!
Глава 8
Виктор Неверящий в быту оказался угрюмым неприветливым холостяком, ведущим полуголодный образ жизни. В холодильнике, кроме замороженной пиццы, лежавшей там, наверное, несколько лет, половины пакета томатного сока и банки оливок, ничего не оказалось. На столе нашлась буханка хлеба. В вазочке лежала горстка печенья. К этому богатству прилагались два сорта кофе и три – чая.
«Действительно, – иронично отметила про себя Аня, внимательно осматривая кухню. Уйма девайсов в ней не делала ее жилым помещением. Аня сравнила бы и кухню, и дом в целом, с гостиницей, в которой редко появляются постояльцы, – главное – купить дорогой кофе, стоящий половину моей стипендии, а еда… Да что там та еда. Писатель одним кофе питаться будет. Интересно, у него язва еще не открылась?».
Ее хозяин аккуратно засунул пиццу в микроволновку, выставил программу на таймер, что-то спросил у Ани. Что – она не расслышала, потому что не могла
