Мэхелия Айзекс - Взять реванш

Однако Хью опасался, что рано или поздно она своего добьется. Он мог уклоняться от подобных разговоров, пока жив дед, но Гермесу уже перевалило за семьдесят. Лет через десять – самое большее, двадцать – он уйдет в мир иной, и тогда у Хью не будет оправданий, которые позволят ему манкировать своими обязанностями по отношению к семье. Хочет он этого или нет, но существование тысяч людей зависит от «Деметриос шипинг корпорейшн» и он не сможет допустить, чтобы многочисленные родственники деда разобрали его дело по кирпичикам.

Хью поднялся в ярко освещенный атриум. Несмотря на хмурый апрельский день, Пальмовый двор лондонского отеля «Ритц», как всегда, сверкал великолепием. Появление Хью не ускользнуло от глаз метрдотеля.

– Доброе утро, мистер Стентон, – сказал он, переводя взгляд на столик в углу, за которым сидела элегантно одетая женщина. – Ваша матушка вас ждет.

– Спасибо. – Хью машинально улыбнулся и направился к столику. – Да, и принесите мне виски с содовой. Вижу, моя мать уже осушила стакан минералки.

Метрдотель с улыбкой удалился. Хью приблизился к полосатому канапе, на котором восседала Хелен Стентон.

– Мама, извини, что опоздал. – Хью церемонно поклонился и легко коснулся губами ее щеки.

Хелен Стентон смерила сына взглядом, в котором осуждение мешалось с подспудной гордостью. Высокий, как его отец, темноволосый, как вся ее родня, Хью, где бы ни появлялся, неизменно привлекал всеобщее внимание, и особенно внимание женщин. Он отличался мужским обаянием, которое некогда покорило ее в Каспаре; вот только слабости отца, первоначально не замеченные ею, в сыне с лихвой компенсировались генами греческого деда. Возможно, Хью сам до конца не отдавал себе отчета, насколько он похож на Андреаса Деметриоса. Он имел нрав дерзкий, упрямый и независимый до абсурда. Он принимал решения исключительно сам и не терпел возражений. Вдобавок ко всему он обладал магнетическим взглядом, в котором угадывалась скрытая чувственность и одновременно грубая сила хищника.

Однако он явно опустился, как с неудовольствием подметила Хелен, обратив внимание на обозначившееся брюшко. Опять же джинсы и эта чудовищная кожаная куртка! Не возмутительно ли являться на обед с матерью в таком виде! Разумеется, виновата эта стерва Линда. Заявить, что она полюбила другого! Скорее всего, причина в том, что Хью не спешил пригласить ее к алтарю.

– Тебе следовало бы получше организовывать свое время, чтобы не опаздывать, – промолвила она с легким акцентом, от которого так и не смогла избавиться. – В офисе тебя не было. Я звонила, и Виктор сказал мне, что тебя нет.

– Да, – проронил Хью, и такой ответ едва ли мог удовлетворить Хелен. – Так когда ты появилась?

– Здесь или в Англии? – насмешливо спросила она, лениво перебирая унизанными перстнями пальцами бусинки жемчужного ожерелья на грациозной шее.

Хью едва заметно – одними уголками губ – усмехнулся.

– В Англии. Полагаю, ты остановилась в своем люксе.

– Да. И кстати, ты мог бы дать себе труд прийти вовремя, чтобы мне не пришлось спускаться сюда одной. – В темных глазах матери отразилось раздражение. – В самом деле, Хью, неужели ты не понимаешь, что своим поведением оскорбляешь меня? По твоей милости мне приходится сидеть здесь одной. Хочешь, чтобы ко мне прицепился какой-нибудь хам?

– Успокойся, в «Ритц» подобную публику не пускают, – равнодушно проронил Хью, кивнув официанту, который принес ему выпивку. – Здесь можно просидеть весь день, и к тебе ни одна живая душа не подойдет. Впрочем, согласен: я должен был позвонить. Виноват.

Хелен недовольно фыркнула, однако выражение ее лица несколько смягчилось, и хотя она и обратила внимание, как жадно Хью выпил половину содержимого своего стакана, но предпочла быть снисходительной.

– Ну хорошо, – сказала она, поднося к губам бокал с «перье». – Главное, что ты все-таки пришел. А что до твоего вопроса, то я приехала вчера вечером и сразу отправилась на благотворительное гала-представление в «Альберт-холле». Меня сопровождал твой дядюшка Грегори. Тетушка Клелия все еще неважно себя чувствует.

Хью понимающе склонил голову. Жена его дяди вечно испытывала недомогание, хотя Хью подозревал, что все эти многочисленные недуги не более чем плод ее воображения. Ни для кого не составляло секрета, что Грегори Стентон отличался, мягко говоря, нетрадиционной сексуальной ориентацией, а бедняжка Клелия расплачивалась за собственное легковерие. Впрочем, Хелен находила, что нет худа без добра, и в ее распоряжении всегда имелся кавалер, с которым она могла появляться в любом месте, не будучи скомпрометированной.

– Подозреваю, что ты шлялся по самым сомнительным заведениям Лондона, – сказала она, когда Хью заказал очередную порцию виски. – Дорогой, тебе не кажется, что ты ведешь себя глупо? Прости, но если ты был так увлечен этой девушкой, почему не мог просто жениться на ней?

Хью стиснул зубы и, сделав заказ подошедшему официанту, хмуро посмотрел на мать.

– Ты знаешь, как я отношусь к браку, так что давай оставим эту тему, ладно? Я намерен идти в ад своим собственным путем, если не возражаешь. Лучше скажи, зачем ты хотела меня видеть. Или только для того, чтобы в очередной раз высказать мне свое неодобрение?

– Нет, разумеется.

Хелен элегантным движением положила ногу на ногу. Наблюдая за ее манерами, Хью понимал, почему брат его отца с удовольствием увивался вокруг нее. В свои пятьдесят три года Хелен выглядела на пятнадцать лет моложе, и Хью не удивился бы, если бы его приняли за ее любовника.

– Ты, надеюсь, помнишь, что у твоего дедушки в конце месяца день рождения? – продолжала Хелен.

Хью изумленно вскинул брови.

– О Боже, совсем вылетело из головы. Сколько же стукнет старому перцу? Семьдесят три?

– Вообще-то семьдесят четыре, – бесстрастно проронила Хелен. – Если помнишь, ты не приехал на его прошлый день рождения из-за… родителей Линды. Кажется, у них был какой-то праздник. Как бы там ни было, – добавила она, стараясь избежать неприятных воспоминаний, – хотелось бы, чтобы ты присутствовал на семейном торжестве. Гермес приглашает всех, и будет странно, если ты не приедешь.

Хью вперил в нее задумчивый взгляд.

– Да, в прошлом году мне не удалось приехать.

– Ну теперь что говорить. – Хелен сокрушенно вздохнула. – Прошлый день рождения не был для него так важен. – В голосе ее послышалось раздражение, и она, словно почувствовав это, поспешила добавить: – Забудем об этом. Так ты приедешь?

– А чем, собственно, замечателен этот год?

– Ну… во-первых, за год он не сделался моложе…

– И во-вторых?

– Он… не совсем здоров, – с неохотой призналась Хелен. – Ты же помнишь, он всегда жаловался на боли в груди. В последнее время ему стало хуже, и, похоже, он впервые вспомнил о том, что смертен.