Дровосек для Булочки - Ольга Викторовна Дашкова
— Совсем сдурела — ходить в таком виде? Так и воспаление заработаешь. Ненормальная баба!
Мужчина сгреб случайную гостью, потащил к дому, через крыльцо в тепло, сразу на кухню. Девушка что-то говорила, пыталась высвободить руку, но он не давал. Налил в кружку с красными маками самогона, протянул ей.
— Пей.
— Что? Что… пей? Зачем… я не хочу… я….
Сима была в шоке, вот в реальном таком, нет, не до того, чтоб обмочиться от страха, но так с ней никогда не обращались мужчины.
Мужчины вообще мало с ней как-либо обращались. Но всегда хотелось именно мужика, чтоб как сказал, так и будет, а если сказал, то сделал, стукнул по столу кулаком и все решил.
— Пей, сказал, а то не встанешь завтра с кровати.
— Почему не встану?
Тупизм захватил мозг.
Сима моргала, запрокинув голову, смотрела на здоровенного бородатого мужика, он напоминал всех дровосеков сразу. А ведь она умная, рациональная женщина с высшим экономическим образованием, не то что ее сестренка, окончившая техникум и курсы секретарей. Но тем не менее выскочившая замуж и родившая двоих детей.
Да, не в образовании и уме дело.
Серафима не успела спросить, отреагировать, как-то наладить диалог с соседом, как он пальцами ухватил ее за подбородок и начал вливать в рот жидкость. Много жидкости.
Через три секунды горло обожгло крепким алкоголем, девушка начала захлебываться, пытаться отвернуться, но это было бесполезно в сильных руках дровосека.
— Давай глотай, потом спасибо еще скажешь. Не хватало мне возиться с тобой в Новый год.
Она сделала несколько больших глотков, слезы брызнули из глаз, самогон стекал по шее на грудь, кстати, все еще практически обнаженную. Внутри стало горячо, а потом тепло, кровяные тельца понесли по телу эйфорию, а Сима все пила и пила.
— Тебя как зовут, булочка? — глаза мужчины очень близко, от него пахнет дымом, чуть уловимыми нотками парфюма и шерстью.
— Булочка?
Что за странное определение? Это все из-за ее веса, даже обидно стало. Но возмутиться и возразить она не успела, произошли совсем невероятные вещи.
Халат окончательно съехал с плеч Серафимы, крупная ладонь накрыла грудь, сдавила, девушка охнула, весь тот жар, что скопился в грудной клетке, ухнул вниз. А Семен уже не в силах был отпустить соседку, расспросить, что там у нее стряслось, и почему она шастает по деревне практически голая.
Облизал губы, тяжелая упругая женская грудь лежала в руке, яркий припухлый сосок, вздох, а потом стон — и Семена срывает с катушек. Склонившись, он накидывается на эту прелесть, захватывает в рот, посасывает, покусывает, рычит от животного голода.
Он терзал, ласкал, мял, переходя с одной груди на другую, не встречая сопротивления, а слыша лишь стон и чувствуя, как девушка подается вперед, подставляя себя еще больше для ласк.
В голове туман, член снова стоит каменным изваянием, яйца тяжелеют, по спине бежит пот, руки сами шарят уже по всему телу, халат падает на пол, а Сима оказывается совсем голой перед незнакомым мужчиной, даже имени которого она не знает.
— Постой… м-м-м-м-м… а-а-а-а-а-а… боже мой… а-а-а-а…что вы?
Еще никто так жадно не целовал ее грудь, не мял, не хрипел при этом от удовольствия и нетерпения. Ее развернули к столу, так легко приподняли, усаживая на него, что-то упало, покатилось, но это уже было неважно.
Колени шире, пальцы на раскрытой плоти, а там уже все мокро, влажно. Мужчина целует шею, мнет грудь, накрывает ее рот, засасывая губы, царапая бородой кожу, Сима отвечает на поцелуй, голодная, полная желаний, неизвестно отчего пьяная — от действий дровосека или самогона.
— Вот же дьявол, какая же ты горячая там и мокрая. Сука…ах….ть.
Терехов теряет контроль окончательно, пальцами растирая и собирая выступившую влагу с киски, клитор уже набух, массирует его, девушка стонет, цепляется за его одежду, шею, дрожит. Такая же голодная, как и он, разводит бедра шире.
— Помоги.
Пяти секунд хватает на то, чтоб спустить штаны с бельем. Семен смотрит вниз, часто дышит, белая кожа, гладко выбритые половые губы, они такие же розовые, как соски, на них блестит влага. На головке члена крупная капля смазки, нет даже мысли о том, чтоб предохраняться.
Он толкает девушку на стол, заставляя лечь на спину, сам приподнимает ей ноги, сгибая в коленях, двигается вперед. Входит сразу, медленно, запрокидывая голову, выдыхая воздух стоном.
Серафима закатывает глаза, член большой, толстый, он легко скользит, заполняет ее практически полностью с первого толчка. Она совсем отвыкла от секса, те нечастые моменты самоудовлетворения интимными игрушками было не сравнить с тем, что происходило сейчас.
Она так и не решилась купить фаллоимитатор, а временами было необходимо почувствовать наполненность. И вот сейчас это было именно то, что она хотела. Вскрикнула, когда Семен вошел резче и еще глубже, причиняя легкую боль и тут же невероятное удовольствие.
Если все происходящее входит в методику профилактику респираторных заболеваний, то Сима оказывается совсем не против была ею воспользоваться.
Не джентльмен и леди без трусов
Серафима плохо помнила, что было перед оргазмом, она что-то шептала, а потом кричала, цепляясь пальцами за край стола. Грудь колыхалась от толчков, член внутри нее стал еще больше, мужчина насаживал на себя, а ей хотелось еще, глубже, сильнее.
Помешательство.
— Не могу больше… не могу… да… да… еще…м-м-м-м…
Приближение оргазма было неотвратимо, внутри все сжалось, а потом натянулось, как тугая тетива, и лопнуло. Симу трясло, скручивало, она теряла контроль, даже, кажется, слезы текли из глаз, и текла она сама.
— Сука, да… да… еб… твою… же… мать…бл…
Эта пухлая сочная булочка сжимала его изнутри так, словно она была гребенной девственницей. Узкая, горячая, влажная, она орошала соком своей розовой, абсолютно гладкой киски его член. А Семен смотрел, как тот блестит, когда выходит из нее, как яйца бьются о ее попку, как клитор торчит между припухших и ставших темными половых губ.
Такая красивая грудь, полная, с четкими ареолами торчащих сосков. Но самое невероятное было то, как девушка реагировала. Каждая эмоция на ее лице была живая: приоткрытый ротик, румяные щеки, дрожащие ресницы, она кричала, просила еще.
Семен обливался седьмым потом, хотелось не вынимать из ее прелестей член вечность, трахать и трахать. Но когда она замерла, схватилась за грудь, стискивая сосок, начала кончать, не вытерпел и он.
Кажется, и не было той позорной мастурбации совсем недавно, Терехов сжал зубы, вошел как можно глубже, прорычал. Сперма выплеснулась наружу, он
