Ронда Грей - Любовная атака

Впрочем, это был не знак как таковой, а всего лишь грунтовая и явно редко используемая дорога, совершенно не подходящая для низкой спортивной машины Лайзы. Здесь не было ни почтового ящика, ни вывески, ни ворот, ни линии электропередачи, казалось, дорога просто ответвлялась от основного шоссе и исчезала за холмом.

Лайза остановилась, некоторое время смотрела на дорогу, затем решила, что, видимо, все же где-то ошиблась. По-прежнему краем глаза следя за спидометром, Лайза проехала еще полмили, затем еще столько же, прежде чем нашла место для разворота.

Все больше убеждаясь в том, что ее намеренно ввели в заблуждение, девушка свернула на грунтовую дорогу и остановилась. Затем выбралась из машины и пошла пешком, на ходу кляня на чем свет стоит Джека Харриса. К ее изумлению, едва она одолела небольшой подъем, дорога как по волшебству изменилась, превратившись в аккуратную небольшую ровную аллею. Со своего наблюдательного пункта Лайза смогла разглядеть верхушку крыши дома, выглядывавшую из-за деревьев.

Лайза вернулась в машину и поехала по дороге. Спортивная машина подпрыгивала и буксовала на гравии. Дом оказался полным сюрпризом для Лайзы. Казалось, его никто не строил, он просто вырос на том месте, где стоял: строение выглядело таким же естественным, как и окружавшая его природа.

Лайза затормозила перед домом, заглушила двигатель и услышала, как где-то в глубине дома отчаянно, словно в агонии, воет какой-то мотор. Девушка вышла из машины и стала огибать дом, как вдруг остановилась и попятилась, оказавшись лицом к лицу с огромным рыжеватым псом, злобно сверкавшим янтарными глазами.

Собака не залаяла и даже не зарычала. Однако к тому времени, когда Лайза добралась до спасительной автомобильной дверцы, псина оказалась так близко, что нечего было и думать о том, чтобы забраться внутрь: ни времени, ни места не оставалось. Девушка все крепче прижималась к машине, а собака, по-прежнему не сводя с нее жутких злобных глаз, уселась чуть ли не на ноги девушки… и ухмыльнулась.

Гигантский красный язык влажно облизал белые клыки, и Лайза тут же вообразила, как слюна капает на ее голубую шелковую юбку и неуместные в данной ситуации дорогие туфли. Однако опустить голову и проверить не решилась. И тут животное сжало клыками ее правое запястье и впервые издало звук.

Это было не рычание, а скорее стон, поднимавшийся откуда-то из глубин собачьей груди, едва более различимый, чем бешеный стук сердца Лайзы. Только тут девушка сообразила, что собака, видимо, не собирается пускать в ход свои зубы, хотя это было слабым утешением.

Снова издав странный полустон-полувзвизг, пес осторожно потянул девушку за руку и пошел – с Лайзой на буксире – в обход дома, куда она и собиралась с самого начала.

Лайза попыталась сопротивляться. Пес остановился, снова издал странный звук, а потом двинулся дальше, уже с большей решимостью и чуть крепче сжав челюсти, но не так, чтобы причинить боль, просто клыки слегка вдавились в кожу. Но хватка была такой, что у Лайзы и в мыслях не было пытаться вырваться.

– Ну ладно, раз ты настаиваешь, – услышала собственный голос Лайза и была вознаграждена укороченной версией визга. Затем псина прибавила ходу, и Лайзе пришлось буквально бежать трусцой, чтобы не отстать. Они обогнули угол, пробежали вдоль боковой стены, снова завернули за угол. И тут… невзирая на сжимавшие ее руку челюсти, Лайза твердо решила, что не сделает дальше ни шагу и не позволит чудовищу подтащить себя прямо к ногам самого потрясающего образчика мужской породы, какой ей когда-либо доводилось видеть.

Джек Харрис! Ну конечно же, это он! Внешность мужчины настолько соответствовала низкому хрипловатому голосу, который Лайза слышала по телефону, что, не будь собаки, девушка с трудом удержалась бы на ногах. Псина решила проблему, остановившись вместе с Лайзой, затем уселась на задние лапы, даже не ослабив хватки на запястье девушки.

Мужчина балансировал на высокой стремянке, повернувшись к Лайзе в полупрофиль. Его глаза были скрыты под защитными очками, но остальная часть лица была видна вполне отчетливо. Казалось, оно все состояло из линий и углов: выступающая челюсть, темная от щетины, упрямый рот, нос такой крючковатый, что его без преувеличения можно было назвать клювом. Волосы были гораздо темнее, чем у Лайзы, зато такие же непокорные и, как весь мужчина, покрыты древесной стружкой.

Стружка покрывала и густую поросль на груди, спускавшуюся от мощных плеч к неимоверно тонкой талии, однако к поношенным джинсам и старым рабочим башмакам стружка не приставала. Руки и грудь мужчины были в узлах мускулов – не грубо выступающих буграх культуриста, но гладких, гибких, крепких мышцах спортсмена.

Пока Лайза стояла в смятении, потрясенная неожиданной притягательностью человека, к которому приехала, Харрис выключил электрическое устройство, с помощью которого вгрызался в массивное бревно вдвое выше себя ростом. Затем подержал его некоторое время на расстоянии, пока оно не перестало крутиться, легко бросил инструмент на землю и привычным движением стряхнул стружку с волос. И только после этого он, по-видимому, заметил присутствие Лайзы.

Девушке казалось, что все происходит как в замедленной съемке: Харрис протянул руку, снял защитные очки, открыв глаза такого же янтарного цвета, как у собаки. Глаза скользнули вниз, вверх, затем вбок, оглядывая каждый дюйм тела девушки, оценивая, взвешивая, отмечая пропорции, линии, изгиб бедер, холмики грудей, вздернутый подбородок.

Осмотр продолжался, Харрис явно не обращал внимания на чувство неловкости, испытываемое Лайзой, все еще удерживаемой гигантским псом, в то время как его хозяин оценивал ее возможные изъяны или что там еще. А когда он наконец заговорил, то обратился к своему ужасному псу!

– Ну и свинья же ты, Забияка! – произнес Харрис, устало покачав головой и стряхнув очередную порцию опилок. А потом широкая улыбка обнажила ровные белые зубы, скульптор слегка наклонился и продолжил разговор с собакой, словно Лайза была уткой, добытой на охоте. – Ну что ты стоишь, большая дворняга? Давай делай все как следует.

Странный ворчливый взвизг прозвучал теперь на высокой ноте, огромный пес вскочил на ноги и подтащил потрясенную Лайзу к хозяину. Затем он снова сел прямо перед Харрисом и вытянул вперед морду с зажатой в ней рукой девушки.

– Оставь ее, – скомандовал Харрис, протягивая ладонь, чтобы взять руку Лайзы, и пес тут же выпустил запястье девушки. – А теперь иди ложись, дурень ты этакий, и моли Бога, чтобы у этой женщины еще осталось чувство юмора!

Псина радостно взвизгнула и отошла, а Харрис так и остался в полусогнутой позе, поворачивая запястье Лайзы сильными пальцами, обследуя его так же внимательно, как перед этим изучал саму девушку. Только теперь пальцы касались ее кожи. Ноги, ставшие ватными после выходки собаки, теперь были готовы окончательно подвести ее.