Ли Уилкинсон - Реванш
Его оценивающий взгляд, блуждая по телу девушки, поднялся к губам.
– Ты прекрасно выглядишь даже с похмелья. – Он наклонился ближе, намереваясь поцеловать ее.
Она резко отпрянула, натягивая на себя простыню и пытаясь выбраться из кровати. От резкого движения голова закружилась, и Бэл со стоном рухнула на подушки.
Она заслуживала бы прощения, если бы лежащий рядом мужчина был ее женихом, но в ее постели находился Эндрю Шторм.
Весь ужас ситуации окончательно дошел до нее, когда дверь неожиданно распахнулась и на пороге возникла Сьюзи в коротеньком теннисном платье. Следом за ней появился Родерик.
– Ну вот! Что я тебе говорила? – Рыжая торжествовала.
Родерик, в коричневой хлопчатобумажной пижаме, только хлопал глазами, раскрыв от изумления рот.
Наконец в гробовой тишине раздался его гневный голос:
– Как ты могла?
Белая как полотно, Бэл не промолвила ни слова, только униженно смотрела на жениха, чувствуя, как краска приливает к щекам. Родерик закричал с яростью:
– Убирайтесь! Оба! Вон из дома моих родителей!
Он уже повернулся, чтобы уйти вслед за Сьюзи из комнаты, когда Эндрю спокойно окликнул его:
– Минутку. – Перегнувшись через Бэл и касаясь рукой ее груди, он взял с прикроватной тумбочки какой-то блестящий предмет и торжествующе швырнул его Родерику: – Забери это.
Только переведя взгляд на собственную руку, Бэл поняла, что это было ее обручальное кольцо. Значит, она сняла его, остатки стыда она все-таки и во хмелю сохранила.
Засунув кольцо в карман и разворачиваясь, чтобы выйти, Родерик заметил на комоде фигурку работы Джесса Харланда. Как только он взял ее в руки, Бэл, сразу догадавшись о его намерениях, в ужасе закричала:
– Нет! Пожалуйста, не надо!
Проигнорировав ее отчаянный протест, Родерик со всей силы швырнул статуэтку об стену, проследив за тем, как она разбивается на сотни мелких осколков.
Как только дверь захлопнулась, Бэл закрыла лицо руками и разрыдалась.
Эндрю нежно обнял ее и прижал к своей широкой груди. Когда до нее дошло, что ее успокаивает человек, в большей, чем она сама, степени ответственный за происшедшее, Бэл застонала, поднося пальцы к вискам.
– Тебе нужно принять что-нибудь от похмелья.
Эндрю опустил ноги на пол и потянулся за одеждой. Даже сквозь слезы отчаяния Бэл не могла не заметить, каким стройным и гибким было его обнаженное, покрытое бронзовым загаром тело.
Натянув брюки и заправив в них незастегнутую рубашку, он двинулся к двери, сообщив:
– Я на минутку.
Вернулся он почти тут же, на ходу высыпая содержимое какого-то пакетика в стакан, до половины наполненный водой.
– Выпей это, – распорядился он. – Не слишком вкусно, зато все пройдет.
Она послушно выпила, корчась от горько-сладко-соленого вкуса шипучего напитка.
Принимая пустой стакан, Эндрю бодро добавил:
– А сейчас рекомендую тебе пойти принять душ и одеться. Я сделаю то же самое, после чего мы сразу смоемся отсюда, а позавтракаем где-нибудь по дороге.
Одна мысль о еде заставила ее желудок болезненно сжаться.
С сочувствием взглянув на нее, он успокоил:
– Через час с небольшим ты накинешься на яичницу с беконом.
– Очень сомневаюсь, – пробормотала она. – Я даже в нормальном состоянии так плотно не завтракаю.
– Тогда самое время вводить это в привычку, – шутливо посоветовал он. – Я очень люблю это блюдо, а делиться земными удовольствиями – одна из радостей жизни.
Прежде чем она успела вникнуть в эту не очень уместную сентенцию, дверь за ним тихо закрылась.
Бэл застонала. Он держится как ни в чем не бывало в такой ужасной ситуации, когда его застигли в постели с невестой хозяина и выгнали из дома! Вряд ли этим можно гордиться. Он же чувствует себя триумфатором.
Бэл невидящим взором уставилась в пространство. Она все еще не могла поверить, что долгожданный уикенд закончился для нее таким позором.
Несколько минут она продолжала сидеть на том же месте, в замешательстве обхватив голову руками и не зная, что предпринять. Затем все-таки вылезла из кровати и на непослушных ногах сделала несколько шагов в сторону ванной.
Пока она чистила зубы и принимала душ, лекарство начало действовать, и по крайней мере физически она почувствовала себя лучше.
Надев хлопчатобумажное платье и босоножки, она стала укладывать волосы в пучок, и в этот момент, символически стукнув в дверь, на пороге снова появился Эндрю.
Он успел принять душ, побриться и одеться, а в руках держал саквояж.
– Готова, Бэл? – спросил он, когда она засовывала в прическу последнюю шпильку.
– Мне еще нужно собрать вещи, – беспомощно ответила она. – И потом… я не могу уехать просто так, не повидав родителей Родерика и не попытавшись объяснить… объяснить, как… – Она запнулась.
– …как ты умудрилась переспать с одним из гостей? – Наблюдая за тем, как краска заливает ее лицо, он бросил сумку у двери и добавил: – Сомневаюсь, что объяснения здесь помогут.
Разумеется, он был прав. Спокойным, полным притворного самообладания голосом Бэл решительно объявила:
– В любом случае с тобой я не поеду. У меня здесь своя машина.
– Милая, ты же не в состоянии вести машину. Я отвезу тебя домой и позабочусь, чтобы твою машину перегнали в город.
Говоря это, он один за другим открывал ящики и быстро укладывал вещи в ее сумку. Застегнув молнию, Эндрю обхватил Бэл за талию и повел к двери, осторожно переступая через осколки фарфора.
– Почему тебя так сильно расстроило, что Бентик выместил злобу на фигурке? – поинтересовался он, разглядывая множество мелких кусочков.
Проглотив подступивший к горлу комок, она ответила:
– Это оригинал, работа Джесса Харланда. Я хотела подарить его родителям. Мне она казалась красивой.
Эндрю кивнул, никак не комментируя ее объяснение, и, взяв обе сумки в одну руку, все еще поддерживая Бэл за талию, провел ее по коридору.
Проигнорировав черный ход, он повернул к парадному крыльцу со словами:
– Держи голову выше. Ничего страшного не случилось.
Да уж. Если бы это было правдой!
С высоко поднятым подбородком и красными пятнами на щеках, Бэл позволила провести себя по холлу к входной двери.
К ее огромному облегчению, на пути им никто не попался.
Ухоженный голубой «ягуар» Эндрю был припаркован прямо перед гаражом, и через минуту они уже мчались по живописным окрестностям Кента.
Бэл не обращала на природу ни малейшего внимания. Хоть ее голова и была повернута в сторону окна, перед глазами неотступно маячила постыдная сцена, недавно разыгравшаяся в ее спальне. Покосившись на ее бледное, удрученное лицо, Эндрю, видимо, решил предоставить ей возможность восстановить душевное равновесие. Он вел машину молча.
