Луиза Дегранж - Фантом страсти, или Шестьдесят оттенков синего
– Не надо искать объяснения тем явлениям, которые не поддаются логике. Слишком часто в жизни случаются самые невероятные происшествия.
– Значит, я правильно делаю, что рискую?
– Ну, ты же сама, Крошка, сказала, что кто не рискует, тот не пьет шампанское.
– Тогда – поехали.
Диана пристроилась на переднем сиденье.
– Хорошо, что ты подъехал не на катафалке.
– С пустым гробом.
– Люблю красивые авто, а твоя развалюха давно просится на свалку металлолома.
– Все равно я надеюсь на щедрые чаевые.
– А я – на предложение руки и сердца.
– От Крейга-младшего.
– Нет, от призрака по имени Ральф.
– Крошка, ты намекаешь на мое исчезновение на кладбище?
– Разумеется.
– Это профессиональное умение. Чтобы лишний раз не пугать людей. Они все такие впечатлительные… Знала бы ты, сколько раз меня принимали за призрака…
– А ты можешь так же незаметно поприсутствовать в «Донжоне»?
– Почему бы, Крошка, и нет?
– Только договоримся – не вмешивайся.
– Морду я миллионеру бить не собираюсь.
– Пойми, мне всего лишь нужна твоя оценка адекватности происходящего.
– Буду смотреть в оба!
– Вечером позвонишь и дашь развернутый анализ поведения потенциального жениха.
– Давай номер, Крошка, – хитро улыбаясь, сказал Ральф.
– Значит, ты и вправду не прослушивал!
Ральф неопределенно хмыкнул и добавил скорости, чтобы не опоздать.
Подъезжая к месту свидания, Диана вновь озаботилась проблемой своего костюма. Но сообщать о глупых терзаниях Ральфу не торопилась. Все равно окончательный вердикт будет выносить не он.
Диана пересекла узкую площадь, украшенную бронзовым генералом на коне.
Уверенно вторглась в заветные пределы «Донжона».
Прошла мимо бара в готический зал.
И поняла по оценивающему и одобрительному взгляду Томаса Джона Крейга-младшего, что сделала правильный выбор.
Присаживаясь к столику, запрятанному в нише, имитирующей средневековую аскезу, Диана впервые за неполные двадцать четыре года ощутила себя важнейшей персоной на свете.
Свечи в бронзовых шандалах.
Бутылка старинного французского вина из подвалов, где до сих пор гремят цепями неугомонные привидения.
Диана сдержанно улыбнулась Томасу Джону Крейгу-младшему, видно, предпочитающему все скромное и неброское, но весьма качественное.
Томас Джон Крейг-младший наполнил рыцарским напитком фужеры. Пожилой джентльмен явно не хотел, чтобы кто-то, даже официант, помешал им в этот достаточно интимный момент.
Кажется, присутствие Ральфа в «Донжоне» окажется бесполезным. Придется самой разбираться в развитии ситуации.
Диана подняла фужер, ожидая каких-то особо проникновенных слов. Или наоборот – какого-нибудь чудовищного откровения.
В этой нише, обрамленной настоящим, живым плющом и затянутой по углам искусственной паутиной, хотелось чего-то необычного и романтичного, а не простого свидания, не тянувшего пока даже на любовную встречу.
Слишком сдержанно вел себя пожилой джентльмен.
Слишком скованно чувствовала себя молодая особа, не привыкшая к таким светским ухаживаниям.
Изысканное меню, подобранное согласно утонченному вкусу пожилого джентльмена, совсем не удивило Диану.
Томас Джон Крейг-младший представил отдельно каждое блюдо, как хорошего знакомого.
– Виноградные улитки в трюфельном соусе.
Диана хотела заметить, что, наверно, головоногим было чертовски больно, когда их освобождали от ракушек. Но промолчала, чтобы не портить аппетит ни себе, ни джентльмену.
– Лягушачьи обжаренные лапки.
Диана хотела сострить, что предпочитает есть земноводных тварей сырыми. Но промолчала, чтобы не выглядеть слишком вульгарной.
– Бурбонский пирог из гусиного паштета.
Диана попыталась вспомнить хоть что-то про Бурбонов, но не вспомнила ничего, кроме названия виски, к которому иногда в минуту одиночества, тоски или хандры прикладывалась – и крепко – ныне почившая мать.
Смешно, а ведь покойница, не ведая того, приняла самое непосредственное участие в организации этого странноватого ланча с ярко выраженным французским акцентом.
– Омлет из перепелиных яиц с ароматными травами.
Диана вдруг вспомнила о благодатной роли перепелиных яиц в ликвидации мужской импотенции и даже чуток покраснела от непроизнесенной ядовитой реплики.
– «Люкюлю» – излюбленный десерт французских королей: роскошное, натуральное, витаминизированное суфле из абрикосов, персиков и бананов.
Дальше приглашенная молодая особа лишь делала вид, что слушает.
Она вдруг задумалась: а что заказал себе парень с кладбища? Наверное, только мороженое и кофе?
Когда вечером позвонит, надо будет подробно расспросить о меню, а потом удивить сравнением вкусов бедного юнца и богатого старикашки.
Диана попыталась из ниши разглядеть зал, но сектор обзора был слишком узок.
Пожилой джентльмен продолжал нудное представление закусок и десерта.
Разделанных лягушек, изнасилованных улиток и лишенных печенки гусей.
Диана кивала головой в такт ритмично выстроенной речи, а сама прикидывала, куда бы ее позвал Ральф.
В кино на блокбастер?
На гонки мотоциклов?
В цирк?
В компьютерное кафе?
А может, они просто гуляли бы по кладбищу среди надгробий, ощущая полноту жизни на фоне смерти…
Опытный гурман повысил голос, требуя внимания.
Диана, спохватившись, перестала фантазировать о могильном романе.
И вот прозвучало долгожданное: печенье «Руаяль».
В общем, ничего из подробно перечисленного не удивило Диану. Даже вино столетней выдержки.
А вот неподготовленное и внезапное предложение Томаса Джона Крейга-младшего стать его женой прозвучало эффектно и шикарно.
Хотя Диана еще в такси прикидывала, в чем заключается обещанный сюрприз, ее фантазия не уходила дальше номера в ближайшем отеле.
Теперь могильного юнца надо было ликвидировать из памяти – раз и навсегда.
Но ведь Ральф как раз об этом и предупреждал. Как раз об этом.
– Милая Диана, прежде чем вы решитесь дать мне ответ, я хочу кое-что вам рассказать…
– Про трагические кончины ваших трех жен? – не выдержала Диана – и едва не погубила только что замаячивший брак, пусть не по любви и даже не по расчету, но все же брак.
– Вы… Вы…
Похоже, в голове пожилого джентльмена немного заклинило от несвоевременных слов потенциальной невесты.
– Вы… Вы…
Еще не перешедшая в статус желанной суженой, Диана извинительно потупила очи, в которых наверняка слишком озорно поблескивали огоньки свечей, медленно подтаивающих от безжалостного пламени.
– Простите великодушно, я, наверное, затронула самые больные струны…
