Кэтти Уильямс - Секретарша-девственница

Кэти держала старика за руку, пока Бруно рассказывал крестному о своих планах, а затем набралась отваги и попыталась протестовать.

– Я действительно не думаю, что эта идея… начала она, но Бруно тотчас оборвал ее лепет гневным взглядом.

– Я просто уверил крестного, что он может рассчитывать на мою личную помощь и присутствие в обозримом будущем.

– Ты не должен нарушать рабочий график. Джозеф, казалось, пришел ей на помощь, но далее, к ужасу девушки, продолжал:

– Хотя, конечно, мне очень приятно слышать, что ты останешься дома и будешь присматривать за всем, а также за моей дорогой Кэти, пока я…

Кэти чуть не задохнулась от возмущения.

– Я не нуждаюсь в чьем-либо присмотре, Джозеф, – воскликнула она, похвальным образом избегая напряженного взгляда Бруно. – Мне двадцать четвертый год! Я вполне в состоянии позаботиться о себе, как, впрочем, и обеспечить порядок в доме.

Однако, – продолжала бодро Кэти, поглаживая руку старика, – вы окажетесь дома быстрее, чем думаете.

– Это сказал доктор?

– Нет, мы еще не успели поговорить с ним…

– Докторов вообще невозможно застать в нужный момент, – хмуро перебил ее Бруно. – Очевидно, он не появится еще час, поэтому я дал медсестре строгие инструкции, обязующие его увидеться со мной до начала обхода.

Джозеф и Кэти понимающе переглянулись. Девушка вопрошала себя, не приходит ли в голову Бруно, что занятый врач может не оценить столь высокой чести со стороны родственника одного из пациентов и не выполнить его указание. Было бы здорово, если бы врач преподал самонадеянному нахалу хороший урок!

Кэти уплыла куда-то в мир грез, рисуя себе картину, где Бруно ожидал в конце длинного коридора, по которому разносилось шарканье сотни ног, а не менее властный доктор продолжал обход, в то время как мистер Джаннелла тщетно пытался привлечь его внимание. Она представила себе Бруно подпрыгивающим от негодования и вдруг поняла, что… улыбается. Раздавшийся голос вернул ее к реальности.

– Вы с нами или где? – спросил Бруно необычайно вежливо.

– Я просто задумалась… – Кэти выпрямилась.

– Нам пора идти. Джозефу нужен отдых. – Они посмотрели на старика, прикрывшего глаза.

– Он выглядит таким хрупким, – прошептала Кэти, охваченная внезапной тоской. Импульсивно она повернулась к Бруно и встретилась со взглядом холодных темных глаз.

– А вы что ожидали? – Бруно подошел к двери и вышел в коридор. – Джозеф перенес сердечный приступ, – продолжал он резко. – Не думали же вы застать его прыгающим по палате?

– Нет, но…

– И я не считаю удачной идею, – продолжал Бруно, не замечая ее реплики, – позволить Джозефу думать, что пребывание его в клинике носит краткосрочный характер и что здоровье его в полном порядке.

– Я вовсе не утверждала это! – отчаянно запротестовала Кэти. – Он вообще мог не расслышать моих слов… Он даже не смотрел в тот момент на меня. Я совершенно не хотела дать ему понять…

– Где же врач? – Бруно повертел головой, обозревая коридор. В стенах клиники он выглядел столь же странно, как рыба, сидящая на дереве.

Проходившие мимо медсестры смотрели на него с откровенным интересом, а он все больше раздражался и хмурился.

– Думаю, час еще не истек, – с сомнением произнесла Кэти. – Лучше нам присесть и подождать.

Очевидно, идея провести время в ожидании кого-то являлась абсолютно неприемлемой для Бруно.

Не дожидаясь очередной ответной колкости, девушка направилась к столу дежурной медсестры с вежливой просьбой сообщить им о приходе врача, но не успела закончить фразу, как тот подошел к ним. Доктор очень торопился и кинул лишь несколько фраз, сказав, что поговорит с ними чуть позже.

– Если бы я держал людей сидящими в бессмысленном ожидании целый день, – начал Бруно, садясь в кресло, – мой бизнес давно потерпел бы крах.

Украдкой взглянув на него, Кэти поняла, что он очень обеспокоен. Сердце ее смягчилось, и в безотчетном порыве девушка положила свою маленькую ладонь на запястье Бруно, но он посмотрел на нее с таким отвращением, что Кэти тотчас убрала руку.

– Избавьте меня от сочувствия, Кэти.

– Вы когда-нибудь позволяете себе утратить осторожность? – услышала вдруг она собственный голос, тут же осознав, что перешла границу дозволенного. Люди вроде мистера Джаннеллы не выносят личных вопросов. – Простите, – поспешила она извиниться. – Это не мое дело; Просто мы оба взволнованы.

Кэти надеялась, что Бруно заполнит наступившую неловкую паузу, но он молчал, и у девушки вырвался вздох облегчения. Он, видимо, решил предать ее промах забвению, тем удивительнее было ей услышать его тихий голос:

– Джозеф вообще никогда не болел. Во всяком случае, еще не был болен серьезно. Это так странно: никогда не думаешь, насколько уязвимы могут быть близкие люди; глупым образом полагаешь, что они будут жить вечно.

Кэти не ожидала услышать от Бруно такие слова. Ее вдруг переполнила симпатия к этому человеку, симпатия, которую лучше не показывать. Его мимолетная слабость пройдет, и он с негодованием обрушится на невольных свидетелей.

– Я думаю, – колеблясь, Кэти попробовала сменить тему, – нам нужно обсудить предстоящую работу…

Бруно слегка наклонился вперед и, прищурившись, уставился на Кэти. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы выдержать этот взгляд. Разве он не отчитал ее, внушая: невозможно вести разговор, если собеседник не смотрит в глаза? Ведь он не мог и предположить, какая паника охватывает при этом девушку.

– Что именно вы хотите обсудить?

– Я… я не обладаю достаточной квалификацией для совместной работы с вами. – Кэти начала заикаться. – Я имею в виду, что никогда не исполняла обязанности профессионального секретаря…

– Разве вы не помогали Джозефу в написании мемуаров? – нахмурился Бруно.

– Да, конечно, но…

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но для этой работы требуется знание самых простых вещей, например умение печатать.

– Да, я умею печатать, но…

– Я думал, вы окончили специальные курсы.

– Очень короткие курсы, – торопливо заметила Кэти. – Четыре года я проработала няней, а когда Харрисоны собрались за рубеж, они помогли мне, устроив на трехмесячные курсы, чтобы я научилась печатать. – Она нервно облизала губы, вдруг осознав, что завороженно смотрит на склоненное к ней мужественное лицо.

– А почему Харрисоны помогли вам? – хмуро спросил Бруно.

– Они любили меня. Мы до сих пор поддерживаем связь.

– И в знак привязанности решили послать вас на курсы секретарей. Вы хотите ввести меня в заблуждение, Кэти?

– Видите ли, я говорила им о намерении сменить в последующем род деятельности. – Девушка разволновалась. – Нет, я вовсе не хочу сказать, что мне не нравилось быть няней. Я любила свою работу. Я присматривала за двумя очаровательными малышами и не могла представить ничего лучшего для начала жизни в Лондоне. Харрисоны относились ко мне замечательно. Так же, как сейчас Джозеф. Я была очень счастлива…