Эбби Грин - Сны и желания
Энджел забрала свои вещи из кухни, потихоньку выскользнула из дома и, не оглядываясь, зашагала прочь от сверкающей виллы.
Лео слушал эмоциональную речь отца. Георгиос Парнассис не делал тайны из того, что готов передать бразды правления сыну.
Пока Лео был занят своими мыслями, отец закончил речь, и гул разговоров возобновился, но его тело все еще звенело от желания к девушке, которую он оставил в патио. Лео бросил взгляд на двери, снова открытые, но не увидел ее. Раздражение кольнуло его при мысли, что она могла уйти. Он велел ей ждать его.
Лео не терпелось вернуться в тень деревьев и закончить то, что начал, и из-за этого мужчина еще больше злился.
Он понимал, сейчас в его жизни наступает ответственный момент, а все мысли крутятся вокруг сексуальной официанточки, которая то вспыхивает как спичка, то делается холодной как лед, потом снова становится горячей и страстной. Собственный гнев удивил его. Никогда прежде он с таким не сталкивался. Женщины обычно из кожи вон лезли, чтоб подцепить его на крючок, да только все было напрасно.
Но когда она посмотрела на него, как на какого-то зеленого юнца, пытающегося навязаться ей, он словно обезумел. Никогда раньше Лео не испытывал такого страстного желания доказать чью-то неправоту, заставить женщину запомнить его. Никогда не испытывал такой неумолимой потребности кого-то вот так целовать… А потом, когда она перестала сопротивляться, когда он почувствовал, как она делается горячей и пылкой в его руках…
– Георгиос не мог высказаться яснее… Итак, ты готов клюнуть на приманку, Парнассис?
Лео был настолько глубоко погружен в собственные мысли, что ему потребовалась пара секунд, чтобы вернуться к реальности. Заискивающая толпа, окружавшая его, рассосалась. Он заморгал и увидел, что Аристотель Левакис, деловой партнер его отца, смотрит на него выжидающе.
Он улыбнулся и пошутил:
– Думаешь, я намерен обсуждать это с тобой, чтоб к утру мое решение было известно всему городу?
Ари добродушно усмехнулся. Лео пытался сосредоточиться на разговоре, при этом взглядом выискивая блестящие каштановые волосы, уложенные в высокую прическу и обнажающие изящную белую шейку. Он в очередной раз не расслышал слов Ари и выругался про себя.
– Прости, что ты сказал?
– Что удивился, увидев ее здесь. Я видел, как ты вывел ее отсюда. Ты попросил ее уйти? – Ари покачал головой. – Надо ж было набраться наглости…
Лео застыл:
– Ее?
– Энджел Кассианидис. Старшую дочь Тито Кассианидиса. Она работала здесь официанткой. Пролила вино на Пию Кириаполос, и ты вывел ее. Думаю, все предположили, что ты велел ей убираться. – Ари огляделся. – И с тех пор я ее не видел. Значит, по-видимому, она тебя послушалась.
Лео мгновенно отреагировал на упоминание имени Кассианидис. Его враги. Семья, которая принесла ему унижение, горе и немыслимую сердечную боль. Он нахмурился, пытаясь понять:
– Энджел Кассианидис… Она Кассианидис? Ари снова повернулся к нему и кивнул:
– Ты не знал?
Лео покачал головой, силясь переварить эту информацию. Откуда он мог знать, как выглядят дети Тито Кассианидиса? Во время слияния они не имели дел напрямую с семейством Кассианидисов. Сама сделка – вот все, что было нужно, дабы ускорить их крах. Это была чистая месть, но она показалась странно неудовлетворительной теперь, когда он встретился лицом к лицу с одной из них. Когда он поцеловал одну из них.
Он остро почувствовал свою уязвимость. Если Ари узнал ее, можно ли рассчитывать, что другие не узнали? Он вспомнил, как выводил девушку отсюда с одной-единственной мыслью остаться с ней наедине и проверить свое влечение. Тогда он даже не догадывался, кто она.
Он позволил злости подавить чувство уязвимости. Был ли тот случай с пролитым вином частью ее плана? Во что, черт побери, она с ним играла? Соблазняла его своими огромными голубыми глазами, а потом пыталась притвориться, что не хочет его? Она играла с ним с той самой первой минуты у бассейна. От этой мысли к горлу подступила желчь. Он не чувствовал себя таким уязвленным никогда.
Интересно, ее послал отец, как какую-нибудь пешку? Было ли все это тщательно разыгранным спектаклем? Все тело Лео оцепенело, протестуя против этой мысли.
Тут он заметил, что к нему приближается отец в сопровождении нескольких мужчин. У него не было времени обдумывать это сейчас, и до конца вечера придется улыбаться и делать вид, что ему не хочется сорвать с себя бабочку, сбросить смокинг, пойти найти Энджел Кассианидис и заставить ее ответить на кое-какие вопросы.
Неделю спустя, Нью-Йорк
Лео стоял у огромного окна своего офиса, выходящего на центр Манхэттена. Каждый раз, закрывая глаза, он видел ангельское лицо Энджел Кассианидис, обращенное к нему.
Лео язвительно посмеялся над собой. Энджел – какое подходящее имя.[1] Затем его мысли перекинулись на Афины. Он еще никому в этом не признался, тем более отцу, но город затронул какие-то струны его души. Нью-Йорк не вызывал в нем никаких чувств.
Сегодня утром Лео разорвал отношения со своей любовницей. Ее наигранные рыдания все еще звучали у него в ушах. Но он не почувствовал ни малейшего укола совести. Только облегчение.
Энджел. Лео раздражало, как легко она завладела всеми его мыслями. Он не мог позволить себе разыскать ее и спросить, в какую игру, черт возьми, она играла.
Ее дерзость и наглость поразили его. Очевидно, Кассианидисы не намерены забывать прошлое. Неужели они хотят возобновить старую вражду или, хуже того, биться насмерть, пока снова не возьмут верх?
Лео нахмурился. Возможно, они опираются на поддержку кого-то из старой афинской элиты? Может статься, эта угроза – причина для беспокойства?
Но он тут же отругал себя. А может, все это ничего не значит. И то, что Энджел в тот вечер оказалась на вилле, – простое совпадение. Внутренний голос насмешливо поинтересовался: «Могло ли быть совпадением, что из всего множества людей ты заметил именно ее?»
Лео сжал руки в кулаки. Она поплатится. Он развернулся, взял телефон и сделал звонок. Его разговор с человеком на другом конце линии был коротким и лаконичным. Закончив, он снова повернулся к окну.
Лео решил вернуться в Афины, чтобы взять на себя управление судоходной компанией. Его охватило предвкушение.
При мысли о том, что он снова встретится с Энджел Кассианидис и заставит ее объясниться, возбуждение забурлило в жилах. Лео стиснул челюсти, подавив внезапный прилив нетерпения. Сначала надо уладить дела в Нью-Йорке.
Глава 2
