Мишель Селмер - Ледяной огонь

Дилан на некоторое время замолк. Понаблюдав за ней пару минут, он спросил:

— Хорошая книга?

Она игнорировала его, насколько хватило сил. Наконец сдалась.

— Разве ранее мы не достигли соглашения? — поинтересовалась она голосом, которым можно было резать металл. — Что тебе нужно?

— Нужно? — Его глаза полезли на лоб, словно он не совсем понял ее вопрос. — Просто любуюсь видом, чего тут такого? — Его глаза уперлись ей в грудь.

По его недвусмысленному взгляду стало ясно, что он имеет в виду вовсе не природу. Айви стиснула зубы, понимая, что Дилан намеренно пытается вывести ее из себя.

— Я уверена, что если постараться, то можно найти более живописный пейзаж, — не разжимая губ, произнесла она.

— В живописи я предпочитаю портреты. — Дилан все-таки усмехнулся. — Особенно женские. — Тут он нахмурился. — Подожди-ка. Не хочешь ли ты сказать, что я заставляю тебя чувствовать немного неуютно? Не могу поверить. — Дилан покачал головой.

У Айви зачесались руки, чтобы не швырнуть в него книгой и заставить его замолчать. Но тогда она даст ему понять, что он прав.

— Если бы наглостью и самомнением можно было торговать, ты бы мог позволить себе жить ничуть не хуже, чем сейчас, продавая нефть, — мило сказала Айви, медленно закипая от раздражения. — Но в данном случае, боюсь, ты ошибся. Видишь ли, — преувеличенно терпеливо объясняла она, — до наступления темноты я хочу немного почитать на свежем воздухе, а ты мне мешаешь.

— Как же я могу мешать?

Айви выругалась про себя. И еще эта реакция ее предательского тела, которое напомнило, как хорошо им было вместе в постели! Вот уж это совсем некстати…

— Лично ты мне мешать не можешь, — выдавила она из себя. — Мешают твои вопросы.

— Я буду молчать, — клятвенно заверил Дилан, пряча усмешку.

И замолчал. На пять минут.

— Я видел твою маму.

Айви закатила глаза. Очень медленно, не позволяя себе резких движений, она загнула страницу, закрыла книгу и положила ее на столик. Затем перевела взгляд на него, и в голову ей поползли совершенно непонятные мысли.

Солнце уже зашло, но вечер еще не закончился. Короткая ночь выжидала, когда наступит ее черед.

Свет, струившийся из окна его спальни, позволил ей разглядеть разбегавшиеся сеточкой тонкие морщинки вокруг глаз и в углах губ. Те самые морщинки, которые так красят мужчину и расстраивают женщин. Черные волосы блестели, как покрытая лаком древесина эбенового дерева. Насмешливые синие глаза со стальным блеском. Резкий излом густых подвижных бровей, черных как крылья ворона.

Сердце ее забилось чаще, когда она снова в полной мере ощутила его мужской магнетизм и почти звериную чувственность.

— Ты по-прежнему относишься к книгам без должного уважения и так и не научилась пользоваться закладками, — заметил он.

Его слова откликнулись ноющей болью в груди. Кто бы мог подумать, что он обращал внимание на такие мелочи!

Или наоборот, строго сказала она себе. Может, именно на эти мелочи он и обращал внимания, забывая о том, что действительно было важно.

— Кстати, я встретился с ней совершенно случайно, — как ни в чем не бывало продолжил Дилан. — У меня была назначена встреча в центре Далласа, которая состоялась неподалеку от салона красоты твоей матери. Я видел ее в окно. Судя по внешнему виду, дела у нее идут неплохо. — Он вопросительно вскинул брови.

— По крайней мере, лучше, чем раньше.

— Я бы зашел к ней постричься, но опаздывал на встречу. — Он бы не доверил своей бывшей теще даже парик, не говоря уж о своей голове. — Я бы зашел к ней после встречи, — продолжал разглагольствовать Дилан, — но потом вспомнил, что мы не очень-то ладим.

— Странно, не правда ли? — едко спросила Айви.

А ведь мать ее предупреждала! «Наглый, беззастенчивый, ветреный и ненадежный тип. Как и твой отец. Если не выкинешь его из головы сразу — потом не оберешься хлопот. Посмотри на меня» — таков был ее приговор, когда дочка познакомилась с Диланом.

Позже Айви смогла оценить всю точность ее определения.

Ее собственный отец исчезал из дома на протяжении десяти лет, периодически вспоминая, что у него есть жена и ребенок. И каждый раз, когда он возвращался, мать ничего не могла с собой поделать и принимала его, проклиная свою любовь к нему. Встать на ноги им помогли родители Дейдре, которую Айви привыкла считать своей сестрой.

Пусть она не послушала свою мудрую мать в первый раз, но и ее ошибки повторять она не будет!

Айви поднялась с кресла и убедилась, что Дилан облокотился на перила и продолжает откровенно ее разглядывать. Оставлять ее в покое он явно не собирался.

Ну уж нет, мрачно подумала она. Стратегическое отступление — это еще не трусость. Она решительно взяла книгу и повернулась к нему спиной.

— Ты же хотела почитать на свежем воздухе, — насмешливо бросил он ей в спину. Айви почти закрыла за собой балконную дверь, когда он крикнул: — Увидимся за ужином.

Даже через закрытую дверь было слышно, как он негромко и издевательски рассмеялся.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Горечь? Она съедает вас изнутри? Вы ничего не можете поделать и потому продолжаете ее игнорировать? Что ж, это тоже выход. Только вспомните, что останется от яблока, в котором живет червяк. Может, стоит вытащить его на свет, как бы неприятно это ни было? Рассмотреть его со всех сторон и убедиться, что в общем-то он не такой уж и отталкивающий? Если вы с этим не согласны, то по крайней мере вы сможете убедиться, что вам он совсем не страшен

Жалкий лжец, думала Айви, пригубив бокал шампанского. Затем подняла голову и наткнулась на пристальный взгляд своего бывшего мужа. И не смогла отвести от него взгляд, чувствуя, как все больше запутывается в сетях этих синих глаз.

Жаркая волна желания окатила ее с такой силой, что если бы она не сидела, то непременно бы упала. Удары сердца громом отдавались в ушах.

Рука дрогнула, и она крепче сжала ножку бокала. Ресницы затрепетали и опустились. И наконец, сеть порвалась. Айви почувствовала себя на свободе. Капля за каплей к ней возвращалось привычное самообладание.

Все время, пока длился ужин, она чувствовала на себе изучающий взгляд Дилана. Аппетита ей это не прибавило, и почти весь ее ужин остался на тарелке. Она даже стала подозревать, что он дразнит ее нарочно, потому что, когда их глаза все же встречались, его губы подрагивали в попытке удержаться от смеха. Кажется, он напрочь забыл про их соглашение.