Случайный наследник (СИ) - Ильина Настя

Вот только как сделать это мягко?

Сама ситуация к этому не располагает.

Я тяжело вздыхаю и пытаюсь начать, но язык не поворачивается. У нас с мамой никогда не было секретов друг от друга. Она всегда была моим единственным другом, человеком, который всегда мог выслушать, поддержать и помочь советом.

Вот только я оказалась в чересчур сложной ситуации.

Имела ли я право вмешивать во всё это маму?

Если она узнает правду о Воронцове, то не сможет спокойно спать ночами, что негативно скажется на её здоровье.

Начинаю жалеть, что заикнулась о разговоре, потому что понимаю, что сейчас мне выкручиваться нужно самой. Воронцов не тронет моих родителей, пока они не знают правду.

— Мам, я встретила Вальку с курсов по аэробике. Помнишь, я рассказывала тебе про неё? Мы встретились в больнице и решили немного погулять, а телефон что-то тормозить начал, — выдаю на одном дыхании, чувствуя себя омерзительно. Ради чего я вру родному человеку? Почему говорю ей неправду?

— Вальку? Что-то не припоминаю, — хмурится мама. — Это Валька подвезла тебя на дорогой машине?

Мама и это видела!

— Мам… — замираю ненадолго и понимаю, что шило в мешке долго не утаить. — Выяснилась правда о моей беременности. По ошибке меня оплодотворили чужим семенем. Этого не должно было произойти, мужчина вообще выбрал суррогатную мать и донора женской клетки, как я поняла, но провели совсем не ту процедуру. Этот мужчина вышел на меня. Он оказался счастлив узнать, что беременность всё-таки случилась. — Снова нагло вру, ведь Воронцов не светился от счастья, он, напротив, выглядел недовольным. — Он попросил меня сохранить беременность.

— Бесстыжий, — вспыхивает мама. — Как у него хватило наглости о чём-то просить тебя? Они тебе всю жизнь сломали! Ну ничего, милая, ничего! Мы справимся. Вчера мы говорили с отцом и решили, как будет правильным поступить в этой ситуации.

Я начинаю дрожать от страха, потому что ложиться под нож — или какие там используют инструменты? — и избавляться от малыша я не собиралась.

— И что же вы решили? — заикаясь, спрашиваю я.

— Помогать тебе поднимать на ноги нашего внука или внучку, конечно же, а если этот мужик попытается сунуть свои щупальца и лишить тебя ребёнка, мы его засудим. Пусть не думает, что всё в этом мире покупается.

На глаза наворачиваются слёзы. Я встаю из-за стола, подхожу к маме и обнимаю её. Они с папой всегда понимали и поддерживали меня.

Вот только я пока так и не понимаю сама, чего хочу, и как мне избавиться от сетей Воронцова.

Мама ведь пока даже не знает имя биологического отца ребёнка.

Часть 7. Никита

В попытке понять, причастен ли Игнат к беременности Марии я пытаюсь пробить его, понять, где он расплачивался в последнее время и был ли замечен около клиники репродукции, куда я обращался. Хотел получить наследника с помощью суррогатного материнства, а оказался на краю Эвереста.

Заставляю своих людей перевернуть клинику вверх дном и найти мне того, кто посмел провернуть это гадкое дело.

Как Маша там оказалась?

И самое главное — почему она?

Вряд ли девчонка пришла в клинику, чтобы стать суррогатной матерью.

Тогда как, мать её, она ею стала?

И не просто суррогатной! Она беременна от меня! Но это не отменяет и того факта, что ребёнок её тоже.

Только Игнат знал о нашей связи с девушкой в прошлом, о том, насколько плачевно закончились наши отношения. Только ему выгодно было попытаться опередить меня, чтобы получить наследство. Вот только с другой стороны — зачем было идти по столь хитрой схеме, если можно было просто испортить моё семя?

Вспоминаю, как мы с Марией познакомились.

В тот роковой день я увидел молоденькую девчонку на реке и буквально с ума сошёл от её взгляда. А потом снова столкнулся с ней в сельском клубе и пригласил на танец. Она дрожала в моих руках. Никто не был со мной столь искренен, как она. Никто не вёл себя точно так же до знакомства с ней и после него. И я влюбился. Как мальчишка, той самой искренней первой любовью, которая обычно бывает в школьном возрасте. У нас было всего лишь пару недель. Зная, что она ещё девственна и несовершеннолетняя, я не рискнул зайти в отношениях с этой девушкой дальше поцелуев.

А потом приехал отец…

Его огорчило то, что сын, на которого он возлагал столько надежд, на которого рассчитывал и считал своей гордостью, преемником, испытал столь сильное чувство. Отец любовь презирал, считал её слабостью и воспитывал во мне другое отношение к жизни и к женщинам.

Мысленно проваливаюсь в тот день, когда получил хорошую оплеуху от отца.

— Ты хотя бы понимаешь, что творишь? Эта деревенщина не твой уровень! Хочешь, чтобы как мамаша ваша, потянула тебя вниз? Пойдёшь по стопам брата? Нет, мой дорогой, я не позволю тебе совершить эту ошибку. Собирайся. Общение с бабкой идёт тебе явно не на пользу. Поедем в город, потусишь с цыпами из своего окружения и быстро выкинешь эту деревенскую девчонку из головы. Нечего тебе даже думать о любви. Её не существует. Понимаешь ты? После того, как ты с ней переспишь, она перестанет иметь для тебя значение, но не сейчас. Ясно тебе? Пока она несовершеннолетняя, не думай даже! Выкини её из башки и думай о деньгах. Только они имеют силу. Только в них вся жизненная мощь!

Эти слова отец внушал мне чуть ли не с пелёнок, и он напомнил, в чём истина. Я ещё раз представил перед собой нежное девичье лицо, пухлые губы, которые целовал с упоением, утопая в её ласковых руках, и выбросил Марию из головы.

Я даже не думал, что однажды судьба столкнёт нас таким жестоким образом.

И вот теперь Маша появилась снова. Снова занимает все мои мысли, но я клялся отцу, что никогда не предам принципы, которые он внушал мне с самого рождения. Никогда не оставлю дело, которое он мне оставил.

Отец погиб через полгода после моего расставания с Марией. Это стало сильнейшим ударом для меня. Он умирал практически на моих руках и взял с меня клятву, что я никогда не позволю затуманить себе голову этим дурным чувством.

Любовь для слабаков.

Для тех, кто не имеет денег и пытается любовью оправдать свои неудачи, говорят, что фактически он счастлив.

Конечно, мой дед никогда не разделял мнение отца, говорил, что тот не прав, что невозможно познать истинное счастье, обзавестись настоящими жизненными ценностями, если не открыть своё сердце для любви. Впрочем, отец на такие слова отвечал, что дедушка маразматик, что к его словам не стоит прислушиваться.

И вот теперь у меня есть всё.

Почти всё.

Единственное, чего мне не хватает — наследство от деда. Крупная компания, которую тот поднимал в своё время с колен и развил до невероятных высот. Дед хотел завещать своё дело мне, но вписал это проклятое условие в завещании.

Ребёнок.

Малыш, которого потом я выращу таким же, как и я сам, но всё осложнила случайность.

Мария не должна была стать суррогатной матерью этого ребёнка.

Да какая она мать?

Сама ещё девчонка совсем.

А уж тем более не тянет на суррогатную…

Даже деньги могут оказаться бессильными, если она заортачится и не захочет отдавать мне ребёнка, однако на этот случай останется кое-что ещё — угрозы…

Злюсь.

Откидываюсь на спинку своего кресла и начинаю раскачиваться в нём.

Что мне поделать с этой проклятой ситуацией?

Как понять — случай это или чей-то хитрый план?

Голова идёт кругом, а я открываю анкеты Марии в социальной сети и смотрю на её миловидное личико.

Семейный статус: «Люблю свою семью»…

Как же тошнотворно противно.

Приторно.

Омерзительно.

Не понимаю, на кого больше злюсь в это мгновение: на девчонку, которая на фотках сидит в жалкой убогой квартирке, но светится от счастья, или на себя… За то, что так и не смог отпустить её, что не выполнил клятву, данную отцу и внутри ёкает что-то от чувств, которые пробудила эта проклятая встреча?