Раиса Рябцева - Влюбить в себя

— Наверное, это было неосознанно, какой-то импульс… — уверенность Ворониной стала исчезать.

— А что вас подтолкнуло к этому импульсу?

— Мне нужно проверить свои записи, я сейчас точно не помню. Знаете, так много всего произошло за последнее время…

— И все-таки, — настаивал Кондратьев. — Ведь об этом ничего не писали, никакой информации не было?

— Очевидно… идея летала в воздухе.

— Это как-то неубедительно звучит.

Воронина с надеждой посмотрела на Бронникова.

— Женя, помоги мне вспомнить.

Он отрицательно покачал головой.

— Я не имею к этому ровным счетом никакого отношения.

Лицо Ворониной стало покрываться пятнами.

— Владимир Константинович, разве сейчас это имеет какое-нибудь особенное значение? Я просто не могу вспомнить, когда у меня конкретно появилась эта мысль, вот и все.

— А для меня это имеет значение, — голос Кондратьева звучал, как приговор. — На вашем месте, Татьяна Дмитриевна, я бы сейчас отправился на свое рабочее место и бросил на него последний взгляд.

— Почему? — сдавленно выговорила Воронина.

— Потому что вы видите его в последний раз. Ваша профессиональная непригодность для меня совершенно очевидна. И уж будьте уверены, я постараюсь сделать так, чтобы вас из этой компании выгнали пинком под зад. Мне говорили, что раньше вы, кажется, занимались недвижимостью? Я думаю, что вам как раз самое время посидеть где-нибудь в коммерческом ларьке.

— Но, Владимир Константинович, это просто недоразумение. Я могу все объяснить.

— А по-моему, не можете. Я только что пытался добиться от вас внятного ответа, но так ничего и не услышал. Жаль, что ваш шеф, Виктор Александрович Стропарев, не знал, какой товар ему подсунули.

— Нет, но вы не можете меня уволить… — растерянно проговорила Воронина.

— Могу и сделаю это, — тоном, не оставляющим никаких сомнений, заявил Кондратьев. — Так что, уберите свою… — он повернулся к Насте, — как вы это назвали?

— Костлявую жопу.

— Вот именно, костлявую жопу с дороги. Чтобы я вас больше не видел.

Лицо Ворониной стало похожим на трагическую маску.

— Я прошу прощения, но вы не можете разговаривать со мной в таком тоне, — дрожащим голосом сказала Татьяна.

Гордо подняв голову, она удалилась.

Кондратьев проводил ее насмешливым взглядом и повернулся к Анастасии.

— Почему вы нам раньше обо всем не рассказали — на том самом совещании?

— Мне бы все равно никто не поверил. Можно менять правила игры, когда ты уже чего-то добился. А если ты только начинаешь, то приходится подчиняться общепринятым нормам.

Она опустила глаза.

— Иногда обстоятельства вынуждают тебя ловчить, но поверьте, это отнюдь не в моих правилах. Просто я не люблю людей, которые ничем не заслужили того места, которое занимают.

Кондратьев одобрительно хлопнул Бронникова по плечу.

— А ты молодец, нашел мне такую девчонку! У нее же огонь в глазах горит! Мне таких людей не хватает. Послушай, Анастасия, а ты не хочешь каждый день приходить на работу в компанию «Аргос»? Я думаю, что для тебя там найдется неплохое рабочее место.

Помня правило о том, что не следует бросаться на слишком жирную наживку, какой бы голодной ты ни была, Анастасия уклончиво ответила:

— Я подумаю.

— Что ж, хорошо. Только думай быстрее. У нас сейчас такие дела разворачиваются! Нам как раз нужен человек, хорошо разбирающийся в средствах массовой информации. Но заранее предупреждаю — это будет тяжелая напряженная работа. У нас на фирме существует правило: если человек отдает всего себя общему делу, то он получает достойное вознаграждение.

Настя улыбнулась.

— Я согласна.

Кондратьев протянул ей руку.

— Добро пожаловать в «Аргос»! Сергей Павлович, Евгений Вячеславович, мы отправляемся к нам. В машине обсудим, что нам делать с вашим ведущим. Как его фамилия?

— Асс, — подсказала Анастасия.

— Владимир Константинович, — сказал Бронников, — у меня своя машина, мы присоединимся к вам на Тверской.

Когда Кондратьев и Ратоборский уехали, Евгений прямо здесь, на улице, обнял и поцеловал Анастасию. При этом она снова выронила коробку со своими вещами.

— Какой ты неловкий, — прошептала она.

— Это справедливо. Но я постараюсь исправиться…

В тот же вечер Настя перебралась в квартиру Евгения.

Было свежее прохладное ноябрьское утро, когда Анастасия вошла в просторный вестибюль высотного здания на Тверской. Оказавшись на пятом этаже, где располагался офис компании «Аргос», она открыла уже знакомую ей дверь.

— Меня зовут Анастасия Глазунова, — сказала она секретарше.

— Да, я уже знаю о вас, Анастасия… э… Павловна.

«Странно, — подумала Анастасия, — с чего это вдруг такой почет?»

— Вот ключ от вашего кабинета, пятьсот сороковой. Прямо, почти до самого конца коридора и направо.

Жаль, что рядом с ней сейчас не было Жени. Пару дней назад Бронников отправился в командировку и пока еще не вернулся. Что ж, придется обживаться на новом месте без него.

Настя прошла по коридору до кабинета под номером пятьсот сорок. Чуть ниже висела табличка: «Начальник отдела по связям с общественностью». Дверь оказалась открыта. Настя вошла внутрь. Судя по всему, это был не сам кабинет, а приемная. Здесь стоял единственный стол с компьютером, телефоном и телефаксом. Еще за одной дверью, распахнутой настежь, был сам кабинет — светлый, просторный, уютный: черная кожаная мебель, широкий рабочий стол, невысокие шкафы для документов, жалюзи на окнах.

За столом, повернувшись на вращающемся кресле спиной к двери, сидела какая-то темноволосая женщина, очевидно, начальник отдела. Она оживленно разговаривала по телефону. Настя решила пока не беспокоить ее, занявшись своими делами. Она сняла плащ, поставила на стол приемной свои вещи и стала потихоньку разбирать их.

Через пару минут из кабинета вышла та самая пышноволосая брюнетка, которая разговаривала по телефону.

— О, я не знала, что вы уже пришли, — почему-то смутилась она, глядя на Анастасию. — Меня зовут Рудницкая. Наталья Васильевна.

Она подошла к Насте и протянула ей руку.

— Анастасия… — после некоторых раздумий Настя добавила: — Павловна. Но лучше звать меня просто Анастасия.

— Я предпочитаю на «вы».

Настя никак не могла взять в толк, почему Рудницкая, которая по внешнему виду была лет на десять старше ее, так смущается и краснеет. Махнув рукой в сторону кабинета, она принялась объяснять:

— Я просто… мне нужно было позвонить, и вот я…