Дениза Робинс - Я все отдам за тебя
— Я люблю тебя, Стив, так люблю! — прорвало меня. — Клянусь тебе! У меня сердце на части разрывается. Постарайся запомнить это.
Не давая ему опомниться, я выскользнула за дверь и захлопнула ее.
Только в этот момент я до конца осознала, какую рану нанесла своему дорогому Стиву. Ему было больно не потому, что я обманула его или лгала ему, и не потому, что я больше не была той девочкой, которую он возвел на пьедестал и на которую молился. Его сын оказался вовсе не его сыном — вот что так задело моего мужа. Если бы я могла сотворить чудо и повернуть время вспять, сделать так, чтобы наш безумный план не состоялся, я бы жизнь за это отдала.
А потом я увиделась с Бингом.
Несколько мгновений я стояла на пороге и смотрела на него. Он лежал тихо и спокойно. Может, ему недавно сделали укол, не знаю, но его голубые глаза показались мне сонными.
— Привет, мам, — чуть слышно проговорил он. Голосок такой слабый, особенно по сравнению с шумным Руди.
Я взяла стул и села рядом, изо всех сил стараясь не зареветь, — я убеждена, что плакать перед детьми нельзя ни при каких обстоятельствах; взяла его лицо в ладони и поцеловала запавшие щечки.
— Привет, Бинг.
Но на самом деле мне хотелось кричать: «О, мой милый, мой милый, мой родной!» Но Бингу бы это очень не понравилось. Несмотря на всю его любовь и преданность, выставленные напоказ чувства всегда смущали мальчика, даже если чувства эти исходили от женщины, которая, как он считал, была его матерью. Это все возраст. И все же я взяла его за руку — ту, которая не пострадала, и лицо его озарилось прежней улыбкой, обнажив кривые зубы. Я снова вернулась домой, в тот мир, которому принадлежала. Рядом со мной был мой мальчик. И никто-никто в целом свете не сможет отобрать его у меня!
— Где ты была? — спросил Бинг. — На каком самолете летела? Я получил твою открытку из аэропорта. Просто супер. Папа сказал, что ты в Америку уезжала по срочному делу. Что ты там делала, мам?
Я постаралась ответить на все его вопросы. Не вдаваясь в детали и подробности, я объяснила, что ездила в Бостон за его братом-близнецом. При упоминании о близнеце Бинг сморщил свой маленький курносый носик:
— Надо же! Вы только представьте, у меня есть близнец!
— Ты рад?
— Наверное. Я не знаю.
Я не стала уточнять, но имела возможность сравнить реакцию обоих братьев. Они очень похожи, конечно, но окружение и воспитание наложили свой отпечаток. Бинг — продукт английской жизни и традиционной английской школы. Немного застенчивый, робкий и стеснительный, он оказался не столь искушенным, как его выросший в Америке брат. Я всегда старалась стать Бингу другом, никогда не выставляла своих материнских чувств напоказ. Руди же был на сто процентов сыном Анны, такой же экспансивный и жизнерадостный.
— Хочешь увидеться с Руди? — спросила я.
— Да, но сначала мне с тобой поболтать хочется, мам.
Я была готова расцеловать его за эти слова, но молча сидела, оглядывая с ног до головы бедное обгорелое тельце, которое не вынесло бы объятий.
— Тебе не лучше, Бинг?
— Лучше, наверное. А как там Винстон?
— Я его еще не видала. Мы сразу в больницу приехали.
— Мне так хочется с ним повидаться.
— Обязательно повидаешься, скоро.
— Папа говорит, миссис Твист приходила навестить меня, но ее не пустили. А я бы хотел увидеться с ней, и с Беном тоже.
Бен — Бенедикт Флетчер — был лучшим другом Бинга.
— Может, ты и с Беном скоро увидишься, — сказала я.
— Когда я домой поеду?
Я изо всех сил сжала пальцы, стараясь придать голосу легкости:
— Надеюсь, что скоро, милый, но боюсь, все же придется немного подождать.
— Да, у меня пока еще все болит, — снова поморщился Бинг.
— О господи, — вырвалось у меня. — О господи…
— Мне не нравятся эти перевязки, — добавил он.
— Представляю себе. Но все говорят, что ты просто умница, молодцом держишься.
На длинных ресничках мальчика повисла крупная слезинка. У меня сердце остановилось, но я старалась не показать своей паники.
— Как бы мне хотелось, чтобы этого не произошло, мам.
— Нам бы всем этого хотелось, Бинг, но мы должны радоваться, что тебя вовремя достали.
— Я ведь не умру, правда?
— Конечно нет. Руди даст тебе свою кожу. Тебе объяснили насчет кожи близнеца?
— Папа говорил что-то, только я все равно не понял. Доктор Блэк говорит, что мне не стоит забивать себе голову.
— Доктор Блэк прав. Ни о чем не волнуйся.
Голова у меня на части раскалывалась, но я не обращала на это никакого внимания. Я оглядела пристанище моего сына. Шторки сегодня не задернуты — на улице пасмурно. Именно о такой погоде я и мечтала, жарясь под диким южным солнцем. Надо же, просто невероятно: всего несколько часов тому назад я изнывала от зноя в саду Хопкинсов.
На прикроватном столике покоился маленький походный будильник, который я ему подарила, и стопа книг. На обложке самой верхней из них красовался злобный индеец — Бинг с ума сходил по историям Дикого Запада. Рядом притулился кувшин с лимонадом и маленькая вазочка с розами из нашего сада, наверное, их миссис Твист прислала. На кровати лежало нераспечатанное письмо с заграничной маркой. Я узнала почерк крестной Бинга, которая вот уже несколько лет проживала на Майорке. Ни у кого не нашлось времени сообщить ей про аварию.
— Хочешь чего-нибудь, милый? — спросила я Бинга.
— Нет, мам, спасибо. Конфет бы съел, если мне разрешат. Здесь такое классное мороженое дают!
— Я спрошу насчет конфет, — пообещала я.
— Лакричника бы, любого, — мечтательно вздохнул Бинг. — И еще, мам, если Бена увидишь, спроси, поймал он еще одного крота или нет, ладно? Они с отцом как раз ловушки на них в тот день ставили.
— Обязательно спрошу.
Когда я сказала ему, что меня ненадолго пустили, он расстроился.
— Я хочу, чтобы ты осталась.
Я осторожно коснулась рукой его лба и погладила растрепанные волосы:
— Завтра я опять приду. Теперь я каждый день приходить буду, сыночек.
— Это хорошо, — сонно протянул он.
Глаза его закрылись, мои поглаживающие движения тут же сморили малыша. Мне было все равно, что там сестры мне говорили, я осталась с ним, пока он не заснул по-настоящему и перестал чувствовать боль.
Только в коридоре я позволила себе зарыдать, но поспешила вытереть слезы и высморкалась. И лишь тогда я поняла, что Бинг ни разу не упомянул слово «усыновление» и его новоявленную мать. По всей видимости, он так до конца и не принял этот факт и по-прежнему звал меня «мам».
Внезапно я почувствовала, как волна счастья накрыла меня с головой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});