Чужая жена. Пари для графа - Елена Байм
И тут вырвалось та обида, что я тщательно пытался спрятать последние два года.
- Если любила, разве не послала бы мне письма, хотя бы одного?! Не приехала бы ко мне, пока заживо гнил, чтобы просто поддержать и обнять? Но нет, ни разу, ни одного раза!!! Какая-то служанка и та оказалась сердобольнее - промывала мне раны, обтирала потное тело, выносила нечистоты, а я нуждался лишь в одном ее взгляде, одном ласковом слове!
Оскар с грустью потупил взгляд.
- Кстати о служанке, ты не знаешь Клариту – дочь управляющего? Она сказала, что она из моего бывшего поместья.
Сэр Троннас отрицательно помотал головой.
- Молодая такая, хрупкая, словно тростинка, и голос такой мелодичной, а еще … сиренью пахнет.
И тут мой друг оживился.
- Кларитой, говорите, кличут?
Я подтвердил.
- А зачем она вам?
- Отблагодарить хочу, она столько хорошего для меня сделала. Ухаживала за мной в лазарете, на ноги поставила, заставила жизнь полюбить, но главное – ждала меня. Письма душевные писала. Можно сказать, что ради ее и писем и выжил, не сгинул там. Я даже жениться решился на ней, как развод аннулирую. Но Эмму увидел, и понял, что не смогу подарить благородной Кларите свою любовь. Мое сердце занято. А жить со мной без любви – не хочу мучить ни ее, ни себя.
Выслушав, Оскар загадочно улыбнулся.
- А вы с Эммой говорили, или только смотреть изволили?
- Говорил. Покаялся, прощение попросил, обещал прошение подать, да рука не поднимается.
- А жена что сказала?
И только тут до меня дошло, что я так много всего наговорил Эмме, а ведь ответ ее не выслушал, более того, ушел, поцеловав руки на прощание, и все. Вот же бездна!!!
- Значит, не разговаривали. – старик потер в предвкушении руки. – и как она выглядит, Эмма наша, изменилась?
- Краше стала. Такая же милая, нежная, словно бутон розы, и хрупкая, словно тростинка.
Тростинка?! И тут мои мысли завертелись с невиданной быстротой. Я вспоминал детали – спрятанное лицо за маской, ее случайно выбившийся локон белых волос, ее описание поместья, ведь сад виден только из господских покоев, а это значит, что Кларита – никакая не служанка, это была моя жена, моя дорогая Эмма, а я ее не узнал.
- Не может быть! – прошептал я.
- А я то думаю, почему она письма вам какой-то Кларитой подписывает, а это, оказывается, ваши любовные игры были, мда… рассмешили старика под старость лет своей глупостью.
- Подать карету! – закричал я, срываясь с места и сбегая вниз, несмотря на острую боль в ноге.
- Уже подана. – под нос себе рассмеялся Оскар, радостно улыбаясь.
46. Эмма Бреннон
Подойдя к дому, Эмма увидела странную картину. Несколько рослых крестьян таскали с пяти телег большие кусты сирени, с корнями.
- Что это? Алекс решил высадить сиреневый сад?!
Но не успела она отойти от увиденного, как к ней шустро подбежал Управляющий - Оскар, и попросил разрешение завязать ей глаза шелковой лентой, мол ее ожидает сюрприз.
Нехотя, после долгих уговоров, Эмма согласилась. Она чувствовала, как управляющий ее подвел к ступеням дома, но не торопился снимать повязку. Раздался странный шум. Растерянная графиня прокручивала в голове тысячу вариантов, но ничего не подходило. Что за сюрприз может быть?!
Вот раздался хлопок в ладоши, и лента соскользнула с ее глаз. Справа раздалась чарующая музыка. Эмма повернулась – прям на лужайке возле поместья расположился целый оркестр. Несмотря на жару, музыканты были одеты в камзолы, но не подавали виду, что им жарко. Музыка была бесподобна.
Взглянув вперед, Эмма увидела на верху лестницы стоящего нарядного Алекса. Он неотрывно смотрел на нее и улыбался. Сделав шаг вперед, Эмма вскрикнула от неожиданности. Все ступени были усыпаны лепестками розовых роз.
- Алекс… - прошептала Эмма.
Словно ее услышав, граф начал спускаться ей навстречу, морщась от боли в ноге. Заметив это, графиня быстро преодолела разделяющие их ступени и остановилась напротив него.
- Алекс… - еще раз повторила она, не зная, что еще сказать. Мыслей и эмоций было много, а вот слов – ни одного.
- Я соскучился… - прошептал Алекс и, заметив, как Эмма закрыла глаза и подалась вперед, нежно обнял за талию и медленно приблизился своими губами к ее щеке. Девушка дрогнула от тепла его губ, но не оттолкнула. Словно получив разрешение, граф захватил ее податливые губы, не в силах сдержать напор и страсть, столько лет молчаливо кипевшую внутри. Он целовал и целовал, с жадностью упиваясь сладостью ее губ.
Эмма чувствовала, как жар, исходящий от графа, теплом разливается по ее телу. Его глубокий покоряющий поцелуй заставил капитулировать без боя. Она потеряла счет минутам, стояла и наслаждалась близостью со своим мужем.
Кашель проходящего мимо Оскара, напомнил, что они не одни. Эмма попыталась отстраниться, вырваться из крепких мужских объятий, но Алекс ее не отпустил. Он так долго искал ее, что теперь не намерен был отпускать.
- Алекс, пусти, слуги видят – смущенно прошептала Эмма, сумев все-таки вырваться из объятий мужа, заметившего ее смятение.
- В гостиной нас ожидает праздничный ужин, я буду ждать тебя.
- Мне надо переодеться. – прошептала Эмма, и быстро поцеловав мужа в губы, побежала к себе.
Зайдя в комнату, она заохала, стоило лишь открыть дверь. Возле кровати, у окна, на столе, на полу стояли вазы, полные белых роз. Никогда никто за ней не ухаживал. И эти жесты мужа были в разы прекраснее, чем описывались в женских романах.
Вдохнув аромат ближайших роз, Эмма переоделась в белое платье, в котором была на празднике у сестры. С волнением поправив прическу, она со стучащим сердцем спустилась вниз. Алекс ждал ее, восседая во главе стола. При ее приближении он встал, и усадил на свое место. Как она не спорила, как ни пререкалась, он оставался при своем. Эмма столько вложила сил в это поместье, что заслуженно стала его хозяйкой.
Весь вечер они провели вместе, сидя на диване возле камина и вспоминая прошлое. Алекс делился историями детства, Эмма рассказывала, как жила в поместье, пока он был на войне. Все это время граф не сводил с нее влюбленных глаз, держа ее руку в своей и мягко поглаживая. Разомлев от его ласки, Эмма расслабилась и прилегла ему
