Элизабет Эштон - Великодушный деспот

Полина пошла к себе в комнату. Выглянув из окна, она увидела свет в конюшнях и вспомнила про Джоша. Бедный Джош! Из-за гибели Пегаса ему сейчас, наверное, еще хуже, чем ей, вот он и не спит, но пусть хотя бы скорбит не в одиночестве. Она скользнула по задней лестнице и вышла во двор.

Она шла по проходу конюшни, резкий свет лампочки без абажура лился на мерно жующих лошадей, стойло Пегаса было открыто. Джош сворачивал бинт. Рядом стояло несколько открытых банок с мазями, а за ним смутно виднелась какая-то тускло отсвечивающая туша. Господи, неужели они затащили Пегаса сюда? Но зачем? Не смея еще верить своим глазам, девушка прокралась поближе.

— Джош… Пег? Его разве не застрелили?

Маленький человечек покачал головой:

— Этот безмозглый придурок с ружьем уже был готов, так и рвался его пристрелить, но у него нога оказалась не сломана, только сильное растяжение. Он еще нескоро поправится, но у него все заживет! Пегас будет здоров, или мое имя не Джош Холлидей!

Плача и смеясь одновременно, она опустилась на охапку сена.

— Господи, Джош, какое чудо!

— Не легко, конечно, было притащить его сюда, босс ему заказал специальный вагон для перевозки лошадей. Ну нет, этим летом он, конечно, не сможет ничего делать, а вот на следующий год будет в полном порядке.

Следующим летом Виола с Энтони будут уже справлять годовщину дня свадьбы.

— Меня здесь к тому времени уже не будет, — сказала Полина.

Он кивнул:

— Это уж точно.

— Я даже не знаю, позволит ли новая хозяйка мистеру Маршу оставить Пегаса.

— Да станет он кого слушать. Захочет, так оставит, — заявил Джош. — Он не такой, чтобы им женщина командовала, а если он вдруг сам не захочет — так я, мисс, каждый пенни откладывал! Уж небось он мне продаст Пегаса и не запросит больно много.

— Да, да, я уверена, он продаст тебе его недорого, но где ты будешь его держать?

— А вон на ферме небось. Ну конечно, надо будет конюшню ему построить, так в этом не сомневайтесь, сделаем. — Однако вид у гнома был озабоченным.

— Может быть, и я смогу чем-нибудь помочь, — быстро сказала Полина. — Я надеюсь, Джордж тоже поможет, если я его попрошу.

— Джордж? А, это тот, что ли, у которого гараж?

— Да. Я… я выхожу за него замуж, Джош.

Он промолчал. Девушка подняла голову и увидела, что его маленькие глазки смотрят на нее сурово и печально. Джош все так же сворачивал бинт.

— Не за того, значит, выходите, мисс, — сказал он наконец, — и босс мой тоже вон глупость какую делает.

Она встала.

— Тут ты не прав, сам знаешь. Он и мисс Сильвестер — отличная пара, у них много общего, а мы с Джорджем тоже люди одного круга. По крайней мере, он никогда не был актером.

Полина вышла в ночь. Джош покачал вслед девушке головой и, закончив наконец скручивать бинт, пошел в стойло перевязывать Пегаса.

Глава 8

Полина обогнула дом и вошла с главного входа. Оранжевая луна, уже прошедшая полнолуние, висела в небе цвета индиго, сад был полон весенними ароматами, пахло нарциссами, жасмином и сиренью. В спальне Майкла горел свет, и в окне была заметна тень Линетт. Наверное, она решила присмотреть за бедным мальчиком. В незадернутое окно их гостиной виднелась тетя Марион, склонившаяся над листком бумаги. Наверное, пишет очередное письмо своей подруге Агнес сообщить, что той недолго уже осталось ждать ее приезда. Сквозь толстые портьеры в комнате Энтони просачивался только слабый свет; наверное, он сейчас там, вдвоем с Виолой, обсуждает свои планы на будущее. Она вздохнула и отвернулась, ей было тревожно и не хотелось идти домой. Девушка вышла из ворот и повернула на узкую дорожку, шедшую налево, к Тавернхэму. Луна, поднимаясь все выше в небе, из оранжевой становилась золотой. В тихом воздухе еще чувствовался холод, изморозь, там, где на нее падал свет, сверкала бриллиантами на траве. Белый легкий туман поднимался над заливными лугами справа от нее; завтра должен быть хороший день для съемок. Она шагала дальше, легко ступая по неровной дороге, одинокая тень, идущая через черно-белый мир. Над головой пролетела летучая мышь, прошелестела крыльями по низкой изгороди слева, у ног прошмыгнула какая-то зверушка, крыса или ласка, по своим ночным делишкам. Где-то в деревьях за изгородью громко ухнула сова — одинокий грустный крик в ночи. Полина подошла к калитке и стояла возле нее, глядя на тихую, залитую лунным светом местность, которая совсем недавно чуть не стала свидетелем трагедии. Безудержный глупец! Она надеялась, что это послужит Майклу уроком и он хотя бы станет чуть-чуть взрослее после пережитого. Полина уже начинала зябнуть, потому что не надела куртки, и изморозь оседала на ее свитере. Надо возвращаться, тишина ночи немного успокоила ее взвинченные нервы, и теперь она сможет заснуть, чтобы завтра встретить еще один тяжелый, напряженный день. Она дошла до поворота дороги, где девять месяцев назад в первый раз встретилась с Энтони Маршем, эти месяцы показались ей как девять лет, и вдруг замерла, увидев перед собой высокую фигуру, двигающуюся в ее сторону, не веря глазам, думая, что ее любовь, мука и перенесенное потрясение сыграли с ней злую шутку.

— Энтони, — прошептала она одними губами.

Но он оказался не призраком. Руки, которые обняли ее, были теплыми и реальными.

— А я думала, вы с мисс Сильвестер, — пробормотала Полина.

Он криво усмехнулся:

— Мы немного повздорили, и я не хочу возвращаться домой, пока она не ляжет спать.

Это из-за Майкла, подумала девушка; все-таки мистер Марш не мог стерпеть его присутствия в доме и, наверное, поддался ревности; она надеялась, что он как следует отругал Виолу.

— А ты, — сказал он, — у тебя руки совсем замерзли! Ты-то что здесь делаешь? Твоя тетя мне сказала, что ты у Джорджа.

При упоминании имени своего только что названного жениха она высвободила свои руки.

— Он уехал домой, — сказала Полина без выражения, — а я вышла прогуляться и посмотреть на луну. Такая чудесная ночь сегодня.

Только теперь она поняла, что основательно замерзла и холодно ей не только снаружи, но и изнутри. От предстоящей разлуки и от морозного ночного воздуха Полина вздрогнула. Энтони немедленно снял свой пиджак и накинул ей на плечи.

— Нет, — воспротивилась она. — Со мной все в порядке, а вы можете простудиться.

— Я не простужусь, у меня толстый пуловер. — Энтони обнял ее одной рукой за талию и прижал к себе. — Знаешь, нет ничего лучше человеческого тела, чтобы согреться, — сказал он как бы в оправдание своих действий.

И так они в полном молчании пошли к дому. Его близость была почти невыносима Полине. Он вел себя с ней по-дружески, как брат, и ей действительно стало теплее, но скоро она будет далеко, так далеко от его рук. К горлу ее подступили рыдания, и она безудержно заплакала.