Екатерина Владимирова - Ее Величество Судьба
— Я тоже на это надеюсь, — так же тихо проговорил Дмитрий, а потом вдруг вполне серьезно спросил: — Ты поможешь его исполнить?
— Я?! — моему удивлению не было предела — Но как?..
Дмитрий наклонился ко мне ближе и заглянул в глаза. Я задержала дыхание, боясь вздохнуть. Сердце застучало, отбивая бешеный ритм. Он не отрывает глаз, все смотрит и смотрит на меня. Все сливается, меркнут краски, гаснет вся окружающая действительность. Лишь он. Его глаза, такие глубокие, таящие в себе опасность и соблазн. Его дыхание, теплое и нежное, я ощущала его каждой клеточкой своего трепещущего в ожидании тела. Его сердцебиение такое же сильное и громкое, как и мое собственное.
Я почти теряю разум, но чувствую его, ощущаю. Слышу. Почти не дышу, не живу. Но знаю, что он рядом, и этого мне достаточно.
— Можно, я тебя поцелую? — шепчет он одними губами.
Первая моя реакция — шок. Я просто не понимаю, не верю тому, что он сказал! Этого не может быть. Он не может просить об этом…
А потом чувствую, что согласно киваю, не отрывая взгляда от его глубоких черных глаз, словно попав в их плен. Окутанная паутиной соблазна, перед тем, как почувствовать его губы на своих губах, вижу, как улыбка дрожит в его зрачках, а потом — желтое пламя, растворяющее меня в себе.
И мир разлетелся на миллиарды осколков, превращая меня в ничто.
Только ОН имеет значение. Только он. И еще то, что его губы прижимаются к моим с каким-то диким первобытным требованием обладания. Правом собственника на то, чем он владеет.
И я с радостью отдаюсь ему во власть.
15
Я не мог поверить своему счастью.
Катя не двинула мне в челюсть, не залепила пощечину, не отскочила от меня.
Она согласилась на поцелуй!!!
Я не мог сдержать своей радости. Хотелось танцевать, прыгать по комнате, петь, кричать о своем счастье на весь мир!!! Чтобы все знали, все слышали, как я счастлив!!
Но мои губы тронула лишь легкая улыбка.
А затем я почувствовал вкус ее губ…
Я сразу понял, что она другая, не такая, как все. И вкус ее губ был особенным. С легким привкусом шампанского, но сладкий, как молочный шоколад. Такой приятный, такой неповторимый, такой… особый. Как сорт дорогого вина.
Боже, и почему же она такая вкусная!!!
Я чудом сдержался, чтобы не наброситься на нее, как оголодавший хищник, заставляя себя действовать медленнее, еще медленнее… Словно мелкими глотками выпивая ее сладость, глотая легкие вздохи и ощущая пряность ее неповторимости каждой клеточкой своего тела.
Мой язык скользнул по ее губам, обвел контур, спрашивая разрешения… И она дала его. Приоткрыла губы, и язык проворно скользнул в пьянящую сладость ее рта. Я утонул в ней, растворился без остатка. Почти не соображая, отказываясь думать, забывая обо всем.
Только она имела значение. Одна во всем мире. Единственная. Она и ее неповторимый вкус. Я знал, что теперь, вкусив ее, не смогу довольствоваться чем-то иным. ЭТО будет другим, не будет ею. И мне всегда будет ее мало, я чувствовал и это тоже.
Как подсаженный на кокаин наркоман буду искать выхода разрывающим на части тело и душу эмоциям и чувствам, буду искать удовлетворения своей жажды. И найду его только с ней.
Мою жажду сможет удовлетворить только она. Превращая лекарство в быстродействующий яд, проникший в каждую частичку моего тела, уже не способного к сопротивлению. Одержимый и зависимый от нее, уже связанный с ней незримыми узами. Навечно.
Ее руки замерли на моей груди, мои же по-хозяйски удерживали ее за талию, притягивая к себе ближе. Еще ближе. Мне было мало того, что я имел. Мне хотелось иметь еще больше. Всю ее. Быть с ней. Ощущать ее. Чувствовать кожей ее дыхание. Ловить каждый вдох. Растворяться в ней. Всегда.
Близость Кати сводила меня с ума. Но это было добровольное сумасшествие.
Голова кружилась, в глазах стояли темные пятна, в ушах звенело, а руки дрожали.
Очень медленно отстранился от нее, обхватил ладонями щеки и взглянул в лицо. Тяжелое дыхание рвалось из моей груди, сердце стучало громко и глухо.
Темные ресницы дрогнули и на меня уставились застланные дымкой зеленые глаза.
Я прижался к ней лбом, закрыл глаза, пытаясь унять дрожь и заставить себя дышать ровнее.
Не получалось…
Катя молчала, тоже тяжело дыша. А я прижимал ее к себе, боясь отпустить, боясь, что поцелуй мне приснился, и что девушка исчезнет из моих рук, как видение. И я вновь останусь один. А я больше не хотел один. Я хотел с ней. Только с ней!!
Мгновения поплыли с пугающей медлительностью. Не выдержав их бег, я проговорил:
— Спасибо тебе.
Катя вздохнула и зашептала:
— Пожалуйста.
Я почувствовал движение ее губ, ее теплое дыхание на своей щеке, и едва удержался оттого, чтобы снова ее поцеловать. Мне хотелось петь, громко, пусть и невпопад, приплясывая джигу от счастья, наполнявшего мое сердце. В голове уже звучали колокола. Я мог на весь свет заявит о том, как мне хорошо.
Но только…
Катя медленно, но уверенно отстранилась от меня. Ее маленькие ладошки накрыли мои, сжимавшие ее щеки, и отвели их в сторону. Не глядя мне в глаза, она отвернулась.
Я застыл, словно громом пораженный.
— Катя?..
— Это было… странное желание, — прошептала она, не глядя на меня.
— Странное желание? — повторил я, ничего не понимая.
— Да. Поцеловать меня, — сказала она — Это ведь очень странное желание. Почему ты его загадал? — она повернулась ко мне — Если это действительно то, что ты загадал.
Я не понимал, куда она клонит. Отказывался понимать.
— Почему загадал? — переспросил я — Потому что хотел этого, разве неясно?
Катя покачала головой.
— Нет, неясно.
Я нахмурился. Черт, и почему с ней всегда так трудно?! Что она напридумывала себе на этот раз?! Историю о девушке, которая, якобы, должна поджидать меня здесь, на даче, или в Москве, мы уже проходили…
— Что тебе неясно?! — сдержанно спросил я.
Катя смотрела на меня и молчала. А потом, словно собравшись с духом, произнесла:
— Почему тебе этого захотелось?
Все, я вообще ничего не понимаю! Мозг сейчас расплавится.
— Потому что… — проговорил я — Потому что…
Черт, как же это говорится-то?!! Ты мне нравишься? Ты сводишь меня с ума? Я тебя…?!!
Что-о-о?!!!
— Я не знаю, почему, — вырвалось у меня.
Я увидел, как что-то померкло в ее глазах, и тут же пожалел о своих словах.
— Вот теперь ясно, — прошептала она.
— Черт, — воскликнул я — Что тебе ясно, а?! Ну, что?!! Мне ничего неясно, например! — я раздражался все больше — Неужели нельзя просто… поговорить?!
