Девочка, ты попала! - Регина Янтарная
Единственное, что меня удивляло: Как же так? Почему раньше срока, аж на целых три дня? Между схватками, когда в передыхах я могла мыслить рационально, я мыслила. И вынесла себе вердикт, что вряд ли мне теперь удастся дотянуть до родного города – до дома. А всё ускорилось от тряски в машине (хотя вёз меня Володя как фарфоровую вазу), и в поезде (хотя на поезд я только села). Нет. Выходит, глобальным фактором явился – таки стресс, что мачеха готовится осуществить захват моей малышки. Ну, да. Главное, это стресс! Мне же нельзя было нервничать. А я понервничала. Да ещё как! До сих пор не отошла. Везде мерещится эта злыдня.
– Девушка, вам плохо? – спросила женщина напротив.
– Мне просто жарко, – отнекивалась я, обдувая себя «веером» из листов, сунутой мне на вокзале какой-то рекламы.
– Нет, милая, – тревожно смотрела она на меня. – Видно же слишком срок у тебя большой. Ты просто не понимаешь.
Это я не понимаю? Понимаю. Да ещё как! Это схватки. И самые настоящие. И, похоже, уже на то, что пора…
– Ой – ой!.. Позовите какого –нибудь…– еле слышно прошептала я.
Дела мои становились всё хуже. И я не просто кряхтела и стонала, я уже кричала. И да. Из купе давно уже выгнали всех обитателей. А возле меня хлопотала проводница и мужчина – врач. Откуда они его раздобыли, был большой вопрос. Ах да! Нет. Вопрос отпал сам собой. Я слышала, словно в небытие, как объявляли по громкой связи, что в поезде рожает женщина и просят откликнуться врача. Если таковой имеется. Вот те, пожалуйста! Имелся. Откликнулся. И уже во всю суетился возле меня.
Доктор мне сделал какой – то укол. Интересно, какой? Откуда у них тут лекарства? И не повредит ли их препарат моей малышке? Хотя мне стало немного легче. Что странно в моём положении. Походу мне должно было быть еще хуже. По нарастающей. Хотя. Откуда я знаю? Может, так и положено.
Перед глазами поплыли обрывки кадров, на которых мелькали знакомые лица… Зачем? Ну, откуда я знаю! Наверное, мне сейчас в такой важный момент моей жизни, хотелось, чтобы меня окружали мои родные и близкие люди. Нет. Конечно, я была благодарна всем тем, кто сейчас суетился возле меня. А не бросил, как некоторые…Но я видела перед взором лицо мамы, Николя, девчонок… А вот и отец. Смотрит на меня удивлённо и укоризненно. А чего он удивляется? Лучше бы так смотрел на свою Лору. А вот и тот, который первым должен был быть сейчас рядом со мной. Должен, да не обязан. Как считает он.
Да пошёл он! Гад. Ненавижу!
– Девушка, – обратился доктор к проводнице.
– Меня зовут Валя, – ответила та.
– Валя, сколько времени до ближайшей большой станции? – уточнил он.
– Полтора часа, – ответила она.
– Нет. Это слишком долго. Не успеем. Будем принимать роды здесь, – уверенно сказал дяденька.
Я так ошарашилась от этой новости, что даже вырубилась. Нет. Оказывается, не вырубилась. Новый приступ боли привёл меня в чувство. Если это можно было так назвать.
Дядька раздавал команды всем вокруг. Оказывается, на помощь к Вале прибыла ещё какая- то женщина. Походу тоже медичка. Это что был специальный медицинский поезд?
Я кричала. И кричала. А потом вдруг к моему крику присоединился плач ребёнка. О боже! Я сразу успокоилась. Это плакала моя Машенька! Её завернули в простынь и положили мне на грудь. А ещё через пять минут поезд прибыл на станцию. Там уже нас ждала скорая, которую вызвали, когда всё ещё только начиналось. И сразу же нас с дочкой увезли в больницу.
***
Я находилась в районной больнице. Машенька была рядом со мной. Сначала нас хотели с ней разлучить. Видите ли, у них не предусмотрено, чтобы мать и дитя лежали в одной палате. Но я устроила им такую истерику, что они решили проигнорировать свой порядок. Испугались, чтобы у молодой мамочки на почве стресса молока не пропало. Вот это правильно. Нервничать мне, по–прежнему, нельзя. И молоком рисковать нельзя. Да и ребёнок чувствует беспокойство матери. И тоже начинает плакать. Я слышала, как медсёстры местные это обсуждали. Вот именно!
А ещё они называли меня сумасшедшей мамашей. Но мне было на это всё – равно, кем они там меня называют. Главным было то, что я добилась своего законного права, не разлучаться с дочерью. А то, что мы находились далеко от Москвы, обеспечивало нам с ней гарантию, что злая мачеха до нас не доберётся. Пока. Пока мы немного не окрепнем, и я не решу, как быть дальше.
А сейчас я наслаждалась материнством. И была так счастлива, что ни о ком больше не хотела думать. Словно на всём белом свете были только мы одни – я и моя дочурка. Моё солнышко. Ну да, были еще работники больницы, в которой мы находились, те самые работники, которые считали меня чокнутой. Но я стала такой умиротворенной, что вскоре они не то чтобы забыли, как я воевала за свои права, но даже хвалили меня за это.
Глава 18
Юля
Шёл третий день моего пребывания в больнице. Пришла наша доктор Ольга Павловна. Немолодая женщина с седыми волосами, аккуратно прибранными под медицинскую шапочку. Она осмотрела малышку.
– Юля, всё у вас хорошо. Девочка родилась здоровой. Хорошо кушает (это я её хорошо кормлю грудным молоком!) И глядя на неё даже не скажешь, что родилась в поезде, – засмеялась доктор. – Ух ты, какая шустрая! А глазищи – то какие, как у мамы нашей, – улыбалась Ольга Павловна Машеньке. А та в ответ тоже скалила свой беззубый ротик.
Ох, как меня умилила эта сцена! Я прям расчувствовалась. И на глаза навернулись слёзы.
– И что это плачет наша мама? Машенька сейчас успокоит маму. – И она поднесла девочку прямо к моему лицу. А Машенька своей маленькой ручкой со сжатым кулачком провела по моему лицу.
Слёзы мгновенно высохли и я засмеялась. А дочка снова улыбнулась в ответ. Вот оно, какое мамино счастье! Умилялась я. И крепко – крепко прижала дочурку к своей груди.
***
Шла к концу неделя как мы уже находились в больнице. В палату вошёл главврач больницы. Сухонький пожилой доктор Семён Емельянович. Это было тревожным знаком. Похоже, пришёл нас выселять.
– Ну, молодая мамочка, – обратился он ко мне. – Всё у вас хорошо?
– Да, спасибо, – ответила я. На руках я держала заснувшую малышку, всё крепче прижимая её
