Виктория - Лилия Фандеева
– Саш, спасибо тебе большое. Я сейчас меньше всего думаю о своей репутации. Пусть говорят. Пойдемте ужинать.
– А Вы для малышки все купили?
– С этим у меня проблем нет. Я все приготовила, пока Егор был в саду. Слушай, а ты машину водишь? Права есть? Я поняла, ешь. Я напишу на тебя доверенность. Ты сможешь не опаздывать на смену и заберешь меня из роддома. Сашка, как же ты меня выручишь. Подожди, ты меня выручишь, а себя подставишь? Ты, парень, рискуешь. Что на это скажет твоя Настя?
– Я попрошу ее помочь. Если откажется, буду знать, какую бессердечную куклу хотел взять в жены. Вам первое время нужна будет помощь. Вот я и побуду у вас няней за кормежку и спальное место, а там и Грачев найдется. А слез больше не будет. Мы с Вами договорились? – задал он вопрос, подавая ей салфетку.
– Она каждый вечер плачет, думая, что я не слышу, – говорил Егор, глядя на нового друга.
– Так, Егор, посуду в мойку, Викторию Андреевну в кровать. Я еду на квартиру, собираю свои вещи и возвращаюсь. И вам и мне будет так спокойнее. Нам еще завтра мебель покупать.
Так Александр временно прописался в квартире своего наставника. Александр отправил Викторию Андреевну в роддом вечером 28 сентября, а в 05:50 она родила девочку весом 3550 и ростом 51 см. Третьего октября Александр и Егор забрали их из роддома. Саша с Настей взяли шефство над семьей Карповых-Грачевых. Родители Виктора приехали только через две недели после выписки внучки, хотя Егор звонил им, когда родилась Даша. Вика не была рада не их приезду, ни подаркам. После визита Сергея Полянского, который потерял связь с Виктором, она начала волноваться не на шутку. Через месяц Грачев старший нанес Вике очередной визит и принес ей заключение генетической экспертизы.
– Читай внимательно и, будь добра, объясни: почему дети одного отца ни брат и сестра? Это я взял Дашину соску и волос Егора для сравнения, – с вызовом сказал Грачев.
– Вы могли поступить проще и сдать свой образец или жены. Вы уверены в том, что Егор Ваш внук? – в тон ему ответила Вика. – Не переживайте, я не повешу на Вас детей. Но хочу предупредить: либо Вы забираете Егора, либо помогаете мне оформить на него опеку. Мне не нужны проблемы с ребенком, который является предметом торга.
– Ты осмеливаешься претендовать на опеку чужого ребенка, чтобы распоряжаться деньгами Виктора? У тебя совесть есть?
– В отличие от Вас есть. Меньше года назад, в этой самой комнате, Вы просили меня о помощи. Мальчик жил со мной три месяца. С тех пор, как пропал его отец, прошло еще почти три, и он опять прожил их со мной. Где была Ваша совесть? Не доверяете мне ребенка, я не настаиваю, только, как Вы это объясните сыну, когда он вернется.
– Ты на это надеешься? – спросил с недоумением Грачев.
– Я не надеюсь, я уверена. Он мне это обещал, а я ему верю. Вы прекрасно знаете, что Егор добровольно не пойдет жить ни к Вам, ни к Макарским. Сумеете убедить его, я не стану у вас на пути, а нет, подавайте иск в суд на определение места проживания Егора.
– Вика, зачем тебе чужой ребенок нужен? – последовал новый вопрос.
– Я ему нужна. Вы ведь в свое время, так именно и думали. Что изменилось? Только в данный момент, я сомневаюсь, что буду воспитывать родного сына Виктора.
На следующее утро, Виктория звонила Полянскому, рассказав о визите родителей Виктора, обвинении в обмане и возможных проблемах с Егором. Тот обещал приехать к вечеру, уточнив кое-какие детали.
– Вы меня, Вика, простите. За всей этой неразберихой, я упустил одну очень серьезную деталь. Ты просила Виктора решить вопрос с проживанием Егора? Он его решил. В нотариальной конторе есть копия доверенности, которая в случае его пропажи, смерти или гибели приравнивается к завещанию. Я прочел копию. Егора под опеку он передает тебе, признает дочь, рожденную тобой в сентябре сего года, своей. Акции переходят в управление отцу с выплатой ежемесячного содержания на двух детей тебе. Это номер телефона нотариуса. Позвонишь ему. Он будет для тебя хорошим свидетелем для суда. Куда же девался первый экземпляр этой доверенности?
– В квартире у меня ее нет. Родители вряд ли о ней знают, иначе вели бы себя со мной не так резко.
– Вика, у меня нет для тебя новостей, извини. Я понятия не имею, куда он мог деться. Его объявили в розыск, но результатов пока нет.
– Что-то непредвиденное произошло. То, чего никто не ждал. Одно то, что Вы не приглашаете меня в морг, уже успокаивает. Спасибо Вам за помощь. Мне кажется, я иногда схожу с ума. Каждую ночь я вижу кошмары. Стараюсь реже смотреть в зеркало, видя Виктора у себя за спиной. Я вижу его лицо в ночном окне. Я, иногда, слышу его голос в квартире, хотя знаю, что его там нет. Я плачу по ночам, зная, что это вредно для дочки. Не знаю, что мне делать. Может, мне обратиться к журналистам, после суда с просьбой о помощи. У нас отзывчивый народ, «выстрелит» где-нибудь.
– Будь осторожна в высказываниях. Журналистам нужны горячие факты, пикантные подробности. Не ведись на провокацию.
Суд состоялся 25ноября. В роли истца выступал младший брат матери Егора. Он минут пять читал с листа, как он любит своего племянника, и как хорошо ему будет с ним. Потом настала очередь Виктории. Скрывать ей было нечего, и она рассказала о дружбе с отцом и матерью Егора, о том, что приходится крестной матерью мальчика и о просьбе его дедов, документально подтвержденной. Она ответила на беспардонные вопросы адвоката и обратилась с просьбой.
– Ваша Честь! Вчера мне стало известно, что Виктор Грачев оформлял доверенность в нотариальной конторе. В моей квартире доверенности нет. Истец о ее наличии не сказал. Что там может быть?
Вызов нотариуса, чтение доверенности судьей и вопрос к Виктории:
– Вы знаете, о чем идет здесь речь?
– Нет, – соврала Вика. – Но, догадываюсь. В январе, на лыжном курорте случилась трагедия. Виктора Грачева столкнули, и он отделался травмой позвоночника, а его жене, сестре господина Макарского, сломали шею. Грачев доказывает убийство, хищение в компании, и внезапно исчезает. Прошло четыре
