Найди меня Шерхан (СИ) - Тоцка Тала

Дальше я, не сдерживая слезы, реву, уткнувшись Арсену куда-то в область солнечного сплетения. Он просто гладит меня по плечам, по спине, но говорить не перестает. Как нашел дневник жены, как узнал, кто их убил. И как решил использовать фиктивную жену.

Об Эвангелине мне слушать тяжелее всего, но Арсен хочет, чтобы между нами не было недомолвок, и я соглашаюсь. Сейчас он со мной предельно честен. Эва и Маша изменили его и его жизнь, и, если бы она не оказалась его дочерью, он бы их от себя не отпустил. Другое дело, что Эва была влюблена в своего тогда еще не мужа, Макара Демидова, отца Маши. Мне так же и Кристина рассказывала, но правду о том, зачем Арсену понадобилась фиктивная жена, знали только они втроем. Арсен, Макар и Эва.

Рассказал он и о том, как к нему приходил Тагир требовать отцовское наследство.

— Я недооценил его, Агата, подставил тебя под удар. Эта мразь правильно рассчитала, так повестись я мог только на тебя. Ему наверняка Ринат о тебе говорил, видишь, Агатка, они давно поняли то, что я понял только когда ты попала в мой дом.

Поднимаю голову и жду, что он скажет. Конечно, хочется услышать те самые главные слова, иначе зачем тогда я здесь? И Арсен не обманывает мои надежды.

— Я люблю тебя, Агата, — он говорит торопливо, будто боится опоздать, прячет лицо в моих волосах, и его хриплый голос звучит для меня как самая прекрасная музыка. — Я знаю, что не достоин тебя, и, если ты меня разлюбила, я буду делать все, чтобы вернуть тебя себе.

«Нет! Не разлюбила. Никогда не разлюблю!» — хочется кричать, а не просто говорить. Ненавижу свои связки, почему они не хотят меня слушаться? Останавливаю Арсена, приложив к его губам палец. Он спешит его поцеловать, но я снова отстраняюсь.

Выпрямляю спину, теперь моя очередь. Я не могу говорить, но слова не всегда нужны, можно обойтись без них. Есть много способов рассказать о своей любви.

Беру его руку в свои, сначала трусь щекой о ладонь, покрываю ее поцелуями, а потом кладу себе на живот. Свободной рукой перекидываю волосы на одну сторону и хочу стянуть с плеч рубашку, и тут Арсен вздрагивает. Догадался?

Упирается лбом мне в висок, дышит тяжело, а я вообще не дышу.

— Я понял, все понял, Агата, девочка моя, любимая…

Резким движением стаскивает с меня рубашку, одной рукой гладит живот, второй сжимает грудь, а сам впивается губами туда, где клеймом горит татуировка. Целует плечо, проводит колючим подбородком по шее, снова целует.

Я выгибаюсь, подставляясь под его губы. Он обхватывает ладонью подбородок, поворачивает к себе и, наконец, проникает в меня глубоким поцелуем. Это выбивает у нас одновременный стон, потому что с живота его рука опускается вниз.

Знаю, что он теперь начнет изматывать меня ласками, а я так хочу его, что больше не могу ждать. Тяну его на себя, медленно опускаясь спиной на постель, но Арсен хищно улыбается.

— Нет, я месяц ждал, теперь ты терпи, моя вкусная, сладкая моя девочка…

Он целует меня везде, где хочет, я уже потерялась в этих ощущениях, когда все время скользишь по краю, вот-вот сорвешься вниз, но он подхватывает, удерживает, а потом все начинается по новой.

Я сминаю руками простыни, царапаю Арсену спину, плечи, ногтями впиваюсь в затылок. Он похож на хищника, играющего со своей добычей, и я полностью отдаюсь в его власть, устав сопротивляться.

И когда он возвращается ко мне, возвращает свои губы, свой рот, когда заполняет собой до упора, я, наконец, выпускаю себя на волю.

Глава 28

Мне не спится. Сначала я пыталась уснуть в объятиях Арсена, но сон не шел, и я осторожно высвободилась из его рук. И теперь лежу, упираясь на локти, и смотрю как спит мой Шерхан. Mon Сherr... Только мой.

Любуюсь его крепким сильным телом, бугристыми мышцами. Мне нравится его разглядывать, а это возможно только когда он спит. В наш последний раз, когда он уснул, я ушла. И теперь стараюсь наверстать упущенное. 

Он стал больше и мощнее, мон Шерр, за эти семь лет. Сейчас его мышцы расслаблены, я глажу его лоб там, где пролегала глубокая складка. Я больше не хочу, чтобы он хмурился, чтобы нашу жизнь что-то омрачало.

Ночью я тоже гладила ее и целовала, Арсен удивленно обнял меня и спросил:

— Ты что, мое счастье, я еще не умер. Или ты хочешь проверить? — и потянулся за поцелуем.

Я уже забыла, какой он неистовый, и теперь все тело ломит, а сладкая тянущая боль внутри заставляет вздрагивать каждый раз, стоит только вспомнить эту безумную ночь.

С Арсеном по-другому не бывает, хоть он честно сдерживается. Так боится причинить боль, и мне поначалу правда было немного больно — мой Шерхан слишком большой и тяжелый.

Мне не с кем сравнивать, но в моем присутствии девчонки часто обсуждали мужчин, даже жалко иногда их становилось — мужчин, не девочек. От них не зависит ни их темперамент, ни размеры, все дается природой. И к Арсену природа оказалась поразительно щедрой, не пожадничала.

Вспоминаю подслушанный в юности разговор мамы и ее подруг.

— Когда мужикам достоинство и силу раздавали, Ямпольский два раза в очередь встал! — сказала одна из них. На что мама со смешком возразила: 

 — Ты что! Да когда Ямпольский пришел, очередь разбежалась, и он все себе забрал!

Кто бы мог подумать, что я это испытаю на себе!

После первого безумного оргазма мы долго лежали, не в силах оторваться друг от друга, пытались снова начать дышать и целовались. Затем вместе пошли в душ.

Мне не совсем понятны отношения Арсена с его прежними женщинами. Он так странно реагирует на мои проявления чувств к нему, меня это поражает. Между нами все сказано и все определено, я не вижу причин сдерживать свои желания.

В душе Арсен с удовольствием мыл меня, все время целовал, это было очень приятно. Мне хотелось тоже позаботиться о нем, он же мой. Вспенила гель, растерла ему спину, плечи, грудь, и он с удовольствием подставлялся под мои руки. Но когда я опустилась перед ним на колени, его глаза потемнели, лицо стало жестким, он схватил меня за плечи и дернул вверх.

Я испугалась, обхватила его лицо ладонями, заглянула в глаза. Он растерянно потер лицо и притянул меня к себе.

— Черт... Агата, девочка, моя любимая, — прижался щекой и прошептал, — я мнительный идиот. Но когда увидел тебя внизу, вспомнил: ты тогда так же смотрела, а я думал, что с ума сошел, что ты мне мерещишься. Представил, что ты мне снишься, и чуть не рехнулся.

Обняла его, покрывая поцелуями плечо, шею, потянула за затылок вниз и поцеловала глаза — он высокий, я не достаю просто так.

Арсен впился мне в рот с глухим стоном, а сам приподнял за бедра и вдавился в меня, удерживая на весу. Мы снова потеряли счет времени — он любит меня, это сквозит в каждом движении. И я его люблю, мне не стыдно это показывать. 

Когда вернулись в спальню, я отыскала свою ночную рубашку, мне в ней удобно спать. Но Арсен возмущенно ее отобрал.

— Чтобы я этот балахон больше не видел. Я его купил, потому что на тебя все пялились. Со мной будешь в тех шелковых, поняла?

Я потрясенно вскинулась и ткнула пальцем в твердую грудь. Он засмеялся, сгреб мою ладошку в свою и уложил меня к себе на плечо. 

— Я, я это покупал, а кто же еще? Кто бы еще так с размером угадал? Мне Лешка передавал от тебя благодарность, только я это для себя делал, Агатка, а не для тебя.

На мой немой вопрос он ответил ленивым поцелуем, и только потом объяснил, когда я снова на него улеглась.

— Видишь, какие мозоли? — поводил моими пальцами по своим ладоням. — Мне же Генка запретил к тебе приближаться больше чем на метр, я только так и обходился. Знаешь, какая это мука, жить через стенку и не иметь возможности касаться тебя? Только смотреть из окна, когда ты не прячешься. Я тебя каждый раз представлял то в одном белье, то в другом. Вот смотри, — он провел моим пальцем по шероховатой выпуклости, — это тот бежевый комплект, который совсем прозрачный, с черным кружевом. Он у меня в фаворитах. А это красный, ты в нем совсем отрыв башки...