Макмаон Барбара - Это больше не игра

— Ты обещала помогать мне, — решительно произнес Бен, — и никуда не можешь уехать.

— А кто меня может остановить?

— Дьявол! — Сейчас он покажет ей, кто ее остановит. В два широких шага преодолев расстояние от двери до окна, Бен схватил Джеки за плечи и развернул к себе.

Лицо Джеки было покрыто пятнами, глаза опухли. Бен почувствовал себя так, будто ему на голову свалилась тонна кирпичей.

Очень нежно он погладил подушечками пальцев припухшие веки.

— Плакала? — Его сердце разрывалось от боли.

Он крепко прижал ее к своей груди с единственным желанием — заботиться о ней и оберегать ее до конца жизни.

Его губы нашли ее рот. Безвольные поначалу губы Джеки вскоре ответили на поцелуй, руки обвились вокруг его шеи. Бен не знал, сколько длился этот поцелуй, знал только, что недостаточно долго. Запах Джеки, такой родной, заполнил его легкие, твердые груди упирались в его грудь, рот приветствовал вторжение его языка и немедленно отвечал лаской на ласку.

Бен хотел эту женщину, как никого и никогда. Он пойдет на все, лишь бы удержать ее. Шантаж — значит, шантаж. Брак?.. Если замужество и несколько ребятишек накрепко привяжут ее к нему и к Шарлотсвиллу, значит, так тому и быть!

Медленно он оторвался от ее губ и заглянул в глаза.

— Почему ты плакала?

— Я имела долгий и откровенный разговор с мамой и расплакалась, — ответила Джеки, отводя взгляд.

— Теперь все встало на свои места?

— Похоже. Она настояла на том, чтобы я переехала в ее дом и узнала, что значит настоящая семейная жизнь. Когда она перечислила все мои обязанности, я подумала, не смотаться ли мне в Малибу, пока не поздно.

— Так ты переезжаешь в дом матери? Я думал, уезжаешь домой.

— А я и еду домой, — с уверенностью произнесла Джеки. — Может быть, в первый настоящий дом в моей жизни.

— А ты не хочешь переехать в мой дом? — Бен произнес эти слова и затаил дыхание. Вдруг она скажет «нет»? Вдруг рассмеется ему в лицо?

— Что? — тихо переспросила она шепотом.

Разговаривать, когда тело Джеки крепко прижато к его, когда ее руки обвивают его шею, а теплое дыхание щекочет ухо, было невозможно. Кроме того, Бену было очень важно видеть ее глаза. Он ослабил объятие и отстранил Джеки от себя ровно настолько, чтобы увидеть сияющие счастьем карие глаза.

— Джеки, ты отдаешь себе отчет, что я почти на пятнадцать лет старше тебя?

Она кивнула.

— Не такой уж ты и дряхлый.

— Ты перевернула всю мою жизнь!

— Это плохо? Ты жалеешь?

— Нет. Это прекрасно. — Бен глубоко вздохнул, набираясь мужества, и продолжил: — Джеки, когда умерла Эмма, часть меня умерла вместе с ней. Вернее, так я думал тогда. Последние несколько лет я не жил, а просто существовал и был уверен, что так будет всегда. Но ты вернула мне вкус к жизни. Когда ты рядом, я чувствую себя молодым, полным сил и желаний, готовым завоевать весь мир и положить его к твоим ногам.

— Бен, мне не нужен весь мир. Мне нужно немного места в твоем сердце и твоей жизни, — мягко произнесла Джеки.

Чувствуя, как тиски страха и отчаяния разжимаются в его сердце, Бен пылко произнес:

— Для меня весь мир — это ты, Джеки. Я люблю тебя и прошу стать моей женой. Ты согласна? Согласна выйти за меня замуж и остаться в Шарлотсвилле?

Бесконечно долгую минуту Джеки смотрела на него широко раскрытыми глазами. Затем медленно обвела взглядом комнату, разбросанную повсюду одежду и обувь, гору косметики на туалетном столике и покачала головой.

— Бен Дэвис, ты делаешь предложение руки и сердца в перевернутой вверх дном спальне? Неужели это самое романтичное, на что ты способен? Ладно, ты сравнивал меня с мешком цемента, доской и наждачкой, но делать предложение здесь?! Сколько вокруг романтичных мест — твой дворик, сад тети Мэтти, качели на крыльце в доме мамы, даже твоя спальня после наших занятий любовью, — а ты?..

— Да какая разница где? Ответь на мой вопрос. — На кону его жизнь, а она болтает о каких-то глупостях.

— Разница огромная. Женщина должна запомнить момент предложения руки и сердца на всю жизнь, чтобы потом рассказывать об этом своим детям и внукам или вспоминать об этом дне вместе с любимым, когда они состарятся. А что я смогу рассказать нашим внукам?

И тут сердце Бена возликовало от радости. Ведь Джеки сказала да! Да!

Бен страстно поцеловал се.

— Если для тебя это так важно, я повторю свое предложение во всех тех местах, которые ты перечислила, тогда твоих воспоминаний хватит на сто лет и дюжину внуков. Это значит, что ты согласна, да? И ты не сядешь в самолет и не улетишь во Францию или Калифорнию? Подумай хорошо, любовь моя. Я не такой дурак, как твой Жан. Если мы поженимся, то это будет навсегда.

— Да, навсегда. Я очень люблю тебя, Бен Дэвис. Я влюбилась в тебя с первого взгляда, когда увидела на утренней пробежке. Я постараюсь стать тебе хорошей женой. Обещаю. Я научусь готовить, шить...

— Самое важное — чтобы ты оставалась самой собой. Я сам умею готовить и в состоянии убрать дом, но главная моя задача отныне — сделать тебя счастливой.

— Джеки, у тебя все в порядке? — Джефф громко постучал в дверь.

— У меня все прекрасно. Мы сейчас выйдем. — На лице Джеки играла счастливая улыбка. — Я буду счастлива, если ты будешь со мной. Ты — обязательное условие моего счастья. Я так счастлива, что мое сердце может разорваться от переизбытка чувств. Я так люблю тебя, Бен! Я мечтаю жить в Шарлотсвилле, пустить корни, стать твоей женой. Да, я моложе тебя, но я так много поездила и повидала, что в состоянии решить, чего же хочу. Мое место там, где мое сердце, а оно рядом с тобой, Бен.

— Любовь моя, мы обязательно будем счастливы. Я не представляю своей жизни без тебя. Я чуть не сошел с ума, когда подъехал к твоему дому и увидел, как мальчики грузят твои вещи в машину. Я решил, что ты возвращаешься в Малибу.

— Мне придется поехать туда, но только чтобы продать дом. Ты ведь поедешь со мной, да? Ты должен познакомиться с моим отцом и моими друзьями. — Последние слова Джеки произнесла с опаской, ожидая, что Бен снова откажется.

— Я с удовольствием поеду с тобой, Джеки. Когда ты поехала в Вашингтон, я очень боялся, что, сравнив блестящую, быструю жизнь большого города с тихим ее течением в Шарлотсвилле, ты не захочешь возвращаться. Барбекю у Морейнов — классический пример здешних увеселений. Ничего роскошного и великосветского.

— Если бы ты знал, какой несчастной и одинокой я чувствовала себя в Вашингтоне. Я тосковала по тебе каждую минуту. Шутки не казались мне смешными, сплетни раздражали, знакомые были неинтересны. После нашей ссоры я была так несчастна.