Джейн Арбор - Цветок пустыни

– Да, конечно, – тепло заверила его Лиз, – но, Крис…

– С этим все в порядке. – По простоте душевной он ждал, что она выразит сомнение в его способности организовать все как следует. – Если уж тебе так хочется знать, кое-что уже сделано мною. Я созвал всех, кого нужно, чтобы передать приглашения, а супруги Симон готовы выделить мне пару комнат в гостинице, организовать буфет, бар с напитками, ну и все такое. Меня туда приведет доктор Фремье, я специально просил его об этом, и все, что от тебя требуется, дорогая, – это привести себя в порядок и примерно в половине восьмого прийти вместе с отцом на вечеринку. Ладно?

– Ладно. Это просто великолепно.

И хотя Лиз старалась не думать об этом, тем не менее ей стало ясно, что предложение Криса решает и ее собственную проблему, а именно: как пригласить Дженайну и Бет, когда Роджер так решительно отказался от участия в этом мероприятии. Любопытство заставило ее задать Крису еще один вопрос:

– Я полагаю, ты позовешь на свою вечеринку мать и дочь Карлайен, а также… Роджера Йейта?

– Уже. Всех их. И мне уже удалось повстречаться с Йейтом, и он обещал прийти.

– Обещал?

– Да. Сегодня утром он заглянул ко мне в палату, и у нас с ним был довольно долгий разговор. Силы небесные, Лиз, чуть не забыл! Я же так и не спросил тебя, каково тебе-то пришлось? Йейт говорил, что ты стойко переносила все злоключения, и дал тебе наивысшую оценку. Но…

Лиз засмеялась немного сконфуженно:

– Да что там говорить! Было во всем этот нечто от Робинзона Крузо, и, я полагаю, любой из нас раз в жизни может вынести подобное приключение. Да мы, в сущности, и не терялись вовсе – просто ждали, когда нас выкопают из песка.

И Лиз продолжила рассказ о своем приключении. Она нашла, что, если довести его до обычной прозы жизни, это помогает стереть из памяти те яркие мгновения, которыми она по глупости так дорожила. Но прежде чем повесить трубку, она не смогла устоять и спросила:

– Крис, ты знаешь, что все тут все время считали, что существует роман между Роджером Йейтом и Бет. Ты никогда не интересовался: а может, мы все были не правы, и роман вовсе не с Бет, а с Дженайной Карлайен?

Снова возникла небольшая пауза. Затаив дыхание, Лиз ждала, что он скажет на это. Наконец Крис ответил:

– Суть дела вот в чем: я знаю, что мы все были не правы. Этим утром Йейт самолично рассеял мои иллюзии на этот счет. Сказал, что прошлой ночью ты рассказала ему о слухах, распространяющихся по их поводу, и о том, что он отрицал все и вся.

– Но, говорят, он влюблен в Дженайну?

– Этого он мне не сказал. Его интересовало, насколько широко распространились слухи про него и про Бет. Но вряд ли он стал бы вести со мной доверительный разговор о Дженайне. Настолько хорошо он меня не знает.

– Но ты-то считаешь, что он влюблен в нее? – настаивала Лиз.

– Нет, не считаю.

– Ох! – Крис говорил настолько уверенно, что былая надежда почти вернулась к Лиз. Но неожиданно ее память уцепилась за еще одно обстоятельство. И когда оно приобрело четкие очертания… – Но, Крис, неужели ты не помнишь как ты сам говорил, что Дженайна пропадает во вдовах? Ты тогда еще продолжил: «Иногда мне даже думалось…» Но на этом месте ты остановился и не захотел продолжать свою мысль. Ты тогда думал о Роджере Йейте?

Крис засмеялся:

– Конечно же нет. Если уж тебе так хочется знать, я действительно подбирал подходящую супругу. Знаешь для кого? Угадай! Для твоего отца.

– Для папы?

– Извини, Лиз. Я всего лишь пытался связать оборванные нити у старшего поколения! Я хочу сказать, что Дженайне Карлайен следует снова выйти замуж.

– Но папе это ни к чему, – произнесла Лиз, исходя из своего тайного убеждения, что для Эндрю могла существовать только одна женщина.

– Да. Кроме того, как только я тогда стал говорить ту необдуманную фразу, я понял что желать тебе Бет в качестве сводной сестры равносильно преступлению. Вот потому я и сказал тогда, чтобы ты не обращала внимания. Разве ты не рада, что я не одарил тебя подобной ужасной идеей?

– Думаю, что рада, хотя я бы знала, что ты ошибаешься. Папа не стал бы держать от меня в секрете такие вещи. Но как раз сейчас, когда я вспомнила, как ты говорил об этом, мне стало любопытно, знал ли ты тогда то, что сейчас известно Бет. И ты был прав, когда в тот день говорил, что Бет может быть не знающим жалости противником. Когда этим утром она рассказывала мне про Роджера и Дженайну, она вела себя как загнанный в угол зверь. Это было довольно ужасно.

– И что же она знает или думает, что знает?

– Да нет, она знает. – И Лиз изложила все, что Бет рассказала ей о двух свиданиях и о любовной сцене в ночные часы.

– Бедная Бет! – проронил вдруг Крис.

– Что ты имеешь в виду? – спросила озадаченная Лиз.

– Ничего, – сказал Крис и, коротко хохотнув, повесил трубку.

На следующее утро Лиз снова отправилась в больницу. Вечером, когда она одевалась, чтобы отправиться на вечеринку, у нее было такое ощущение, что сегодняшний вечер отмечает окончание какого-то этапа, после которого все будет совершенно иным.

Конечно, ведь Дженайна и Роджер не смогут в течение долгого времени держать в тайне свои отношения, Лиз даже казалось, что, вероятно, сегодня вечером Дженайна поделится своим секретом с ней. Крис уедет, а когда он вернется, он почти наверняка будет женатым человеком.

Лиз одевалась без всякого интереса. Крис не сможет увидеть, как она выглядит, а больше смотреть было и некому. Однако вскоре Лиз обуздала подобные пораженческие настроения. Ради Криса она просто обязана выглядеть наилучшим образом, не так ли? Если он мог продемонстрировать мужество и веру в будущее, значит, и она сможет!

Лиз не стала ждать, когда будет готов Эндрю, и пришла в гостиницу пораньше. Крис уже оказался там, в небольшом, специально установленном баре он угощал доктора Фремье и его коллегу, доктора Мейера, немецкого врача, направленного сюда для оказания помощи из Алжира; Лиз доводилось видеть его в больнице, но представлены друг другу они не были.

Крис жестом попросил их подойти поближе, после чего доктор Мейер поклонился так, как если бы он щелкнул при этом каблуками, хотя на самом деле ничего этого не было. Это был мужчина в возрасте примерно сорока пяти лет с прямыми серо-стальными волосами и печальной, но приятной улыбкой. На своем очень правильном английском он сказал Лиз, что уже много наслышан о ней. Затем он и доктор Фремье продолжили свой разговор по-французски, а Лиз села на табурет рядом с Крисом.

– Как же очаровательно ты шуршишь! – усмехнулся Крис. – Расскажи мне, что на тебе надето?

Лиз рассмеялась:

– То, что шуршит, – это тонкий нейлон под платьем. А поверх него – серо-голубое полотно, хотя ты вряд ли поверишь, что это полотно.