Нэнси Хейл - Долгожданное счастье
Люди поворачивали головы в его сторону, шепотом обменивались какими-то замечаниями. Он ни на что не обращал внимания: ни на удивленно поднятые брови, ни на восхищенные взгляды женщин, ни на раздражение мужчин. Видно было, что им владела одна мысль – отыскать Оливию.
Она отпрянула в тень павильона для контроля билетов, стараясь вжаться в стену. Оливия знала, почему он хочет отыскать ее, – догадаться не составляло большого труда. Эдварда Арчера никогда не бросали женщины, тем более такие, как Оливия. Он еще не был готов сам расстаться с ней – до этого события он еще назначил время в длинную ночь, когда долгие часы она провела бы в его объятиях, давая ему возможность еще раз утолить с ней свою страсть. Она же ушла от него сама, и брошенным оказался он, разрыв произошел по ее инициативе! Она не желала больше его видеть, снова смотреть в эти глаза, которые запечатлели ее наготу, и знать, что в них можно прочитать только холодность и самодовольство удовлетворенного самца.
Избежать встречи было нелегко, но преимущество было на стороне Оливии. Она увидела Эдварда раньше, чем он ее заметил; она одета не в роскошное платье, в котором была, когда они расстались, а в мешковатые белые брюки, холщовые туфли без каблуков, просторную хлопчатобумажную рубашку и такую же просторную куртку поверх нее. На ней была и шляпа, помятая полотняная панама с широкими полями, ее она купила главным образом для того, чтобы скрыть от любопытства прохожих покрасневшие от слез глаза.
Эдвард остановился в центре зала. Он стоял, уперев руки в пояс, широко расставив ноги, подняв голову; он выглядел холодным и опасным, несколько человек обошли его, подобно тому, как рыбешки стараются проплыть подальше от акулы. Оливия по-прежнему наблюдала за ним из своего укрытия.
Когда объявили посадку на ее самолет, она быстро смешалась с группой оживленных мужчин и женщин, которые, видимо, ловили последние минуты, чтобы повеселиться, прежде чем увидят внизу огни Манхэттена.
– Привет, дорогуша! – ухмыльнулся стоящий рядом мужчина, опустил мясистую руку на ее плечо и спросил, выдыхая запах крепкого рома: – Откуда ты, крошка?
Оливия заставила себя улыбнуться веселому попутчику.
– Привет! – развязно ответила она и обняла его за талию, позволив ему прижать ее к своему жирному телу, и так они двинулись к выходу. Когда они проходили мимо Эдварда, Оливии показалось, что она сейчас задохнется, и, чтобы не упасть, была вынуждена еще сильнее уцепиться за своего спутника.
– Легче, легче, крошка. – Мужчина захихикал. – Я знаю, что иногда непросто устоять на ногах; держись покрепче, и старина Билли доставит тебя на борт в целости и сохранности.
Так и произошло. Но напряжение не оставило ее даже после того, как закрылись люки и самолет начал выруливать на взлетную полосу. Даже тогда, когда их поглотило ночное небо и пассажирам было позволено расстегнуть ремни, Оливия не могла заставить себя расслабиться.
– Привет, крошка, – услышала она голос над собой. Подняв голову, Оливия увидела мужчину, который «помог» ей подняться в самолет, а теперь стоял в проходе. – Как дела?
– Прекрасно, – пробормотала она и даже нашла в себе силы ему улыбнуться, прежде чем он отправился дальше.
Но она вовсе не чувствовала, что все «прекрасно». В душе у нее словно все сломалось, и она боялась подумать о том, как будет жить дальше.
И это сделал с ней Эдвард.
Как могла она поверить в то, что он ее любит?
Оливия глубоко вздохнула. Ладно, подумала она, с нее хватит. Теперь она испытала в жизни все. Она не собирается запираться дома и оплакивать свое разбитое сердце, потому что мужчина по имени Эдвард Арчер использовал ее. Она сильнее этого.
К черту все. Она в нем не нуждается. Она будет жить для себя. Для себя и «Мечты Оливии».
Еще не все пропало. Просто она проявила непростительную слабость, позволив сначала такому ничтожному журнальчику, как «Чаттербокс», а затем Эдварду Арчеру заставить себя потеряться, вместо того чтобы бороться за себя и свое дело. У нее были для этого возможности. Чарлз списал одолженные суммы. У нее был городской дом, который теперь могут отобрать суды или банки. У нее было умение. Мастерство. Талант. Опыт. И решимость и понимание чего она хочет, которое, вывело ее из комнаты для слуг в доме Боскомов к «Мечте Оливии».
«Ты потеряешь все это», – сказал ей Эдвард, и это было той угрозой, что толкнула ее в расставленную им западню. Ладно, может, она и потеряет все, но без боя не сдастся. Эдвард не знает, какое значение имеет для нее «Мечта Оливии», что студия означает для нее не только финансовую обеспеченность, но составляет смысл жизни.
– Леди и джентльмены, – послышался голос командира экипажа, – напоминаю вам, что следует поднять спинки ваших кресел и пристегнуть ремни. Благодаря сильному попутному ветру, мы приземлимся в Нью-Йорке на пятнадцать минут раньше, чем предусмотрено в расписании.
«Ничто не может произойти раньше, чем это предопределено», – подумала Оливия, собирая в комок всю свою волю. Она должна наладить ход своей жизни, и как можно скорее.
Телефон зазвонил в шесть утра, она как раз только что проснулась. Оливия знала, кто ей звонит, и зарылась головой в подушку, пока телефон не замолчал. Однако десять минут спустя он снова затрезвонил, потом звонки повторялись каждые пять минут, пока наконец она не включила автоответчик, который сама же выключила несколько недель назад после первого же звонка по поводу грязного скандала.
Когда аппарат снова зазвонил, она, вся дрожа, села рядом и услышала холодный и злой голос Эдварда.
– Оливия, черт побери, ты не можешь так уйти!
Но она смогла. Все, что для этого требовалось, так это напомнить себе, как она его раньше ненавидела. И она сумела сделать это. Господи, она сделала это!..
Когда Эдвард повесил трубку, она набрала номер Дольчи.
– Оливия! Где ты пропадала? Я тебе звонила, звонила…
– Как ты смотришь на то, чтобы выйти на работу, Дольчи?
– О, буду только рада! Что ты намерена теперь делать? Ты следила за «Чаттербоксом»? Там больше нет ни слова обо всей этой кутерьме, давно уже нет. И я подумала, что, может быть…
– Ты правильно подумала. Но существует проблема, – Оливия потерла лоб, – у меня нет денег, чтобы платить тебе жалованье. Если хочешь, можешь поработать на комиссионных, пока дела не наладятся. А когда все придет в порядок… Если придет, я заплачу тебе все, что буду должна, плюс премию, и…
– О'кей.
– Ты уверена?
– Когда ты хочешь, чтобы я пришла?
Оливия улыбнулась – в первый раз за последние сутки.
– Ну, а если я скажу, что пять минут назад?
Дольчи появилась через час. Она обняла Оливию, потом отступила на шаг назад и внимательно оглядела.
