Чужая жена. Двойная сделка (СИ) - Дашкова Ольга

Но вот он снова поднимается, опираясь на руки, входит в истекающее влагалище, смотрит на то, как его член проникает внутрь, как разбухшая от перевозбуждения головка блестит в темноте.

– Руслан…аааааа….

– Люблю тебя…люблю тебя, маленькая…мммм.

Несколько толчков, Руслан жадно целует ее губы, тут же проникая языком, Вика сама слизывает с них свое возбуждение, сокращается на члене мужчины, начинает кончать, дрожать. Мышцы сокращаются, влажные стеночки плотно обхватили член, пытаясь выжить его весь, до последней капли. Сперма Руслана толчками вырывается из пульсирующего члена в горячее лоно Виктории.

Руслан наполняет ее спермой, тело горит, пот стекает по спине, их тела бьет в лихорадочных конвульсиях экстаза одновременно, до головокружения, до ярких вспышек перед глазами.

– Люблю…люблю, – все повторяет и повторяет.

А Вика плачет, глотая слезы, обхватив руками его за шею, прижимаясь сильнее. Говорит про себя, что тоже любит его, очень сильно любит.

То, что было сейчас между ними, это даже не секс, это нечто большее. Любовь, приправленная болью и горечью неизбежного расставания.

ЧАСТЬ 43

Альберт думал, много думал, плечо болело и все равно не давало спать. Сгреб все лекарства, что ему дали в клинике, охрана помогла одеться и увезла в «Раздолье». Не стал заходить к Виктории, пошел сразу в кабинет, кинул пакет с лекарствами в угол, лег на узкий диван немного отдохнуть, потом еле встал.

Взял из шкафа свежую рубашку, кое-как надел ее, так и не смог застегнуть пуговицы, плюнул на них, зафиксировал левую руку в повязке. Курить хотелось смертельно, а еще бы выпил, но эти чертовы антибиотики не давали это сделать. Никотин заполнил легкие, выпустил ровные кольца дыма в потолок, голова слегка закружилась, прикрыл глаза.

«– Вика, Вика, Виктория, печальная история», – сказал сам себе тихо, вспоминая слова старой песни.

Девчонка, на самом деле, засела так глубоко у него в сердце, что без нее уже никак. Она своей уверенной спокойностью, сдержанностью, а еще безумной сексуальностью, что скрывается под милым невинным личиком, улыбкой с легким ямочками на щеках, не дала ему выбора.

Альберт сам прислушивался очень долго к своим эмоциям и реакции на нее, он все привык анализировать и просчитывать на несколько ходов вперед, но вот просчитался с собственным сердцем. Она была всего лишь выигрышем, странным таким, но вызывающим дикое любопытство. Альберт угадал, Вика приняла то, что с ней произошло, но при этом заставила чувствовать их виноватыми, привязав к себе. Приняла с достоинством, ни показав и малейшего намека на то что она жертва, открываясь с каждым днем, показывая свою уверенность и независимость, становясь с ними равной.

Как у нее это получилось?

Или именно так и должно было быть?

Именно такая женщина должна быть с ними рядом.

Он сам не хочет ее отпускать, но ломать судьбу, заставляя ее жить их прихотью и желанием, это неправильно. Он даже не хотел думать о том, что она ответит, предложи он ей остаться.

А может, все-таки предложить?

В груди болело, мысли путались. Не думал Фирсов Альберт, что в свои тридцать три года его посетит такое великое чувство, как любовь. А может, это всего лишь похоть? И все пройдет? Секса в его жизни предостаточно, стоит лишь кивнуть. Поморщился, больше от отвращения.

Снова глубокая затяжка, во рту горький привкус никотина, открыл окно, впуская в кабинет морозный воздух ноября, выкинул окурок. Прошелся до бара, но взял только бутылку минералки, сделал несколько глотков.

– Альберт! Ты хочешь простыть, заболеть и умереть от воспаления легких?

Вика, зайдя в кабинет, быстро прошла и закрыла окно, посмотрев на мужчину с укором.

– Не совсем ужасная смерть.

– Что за глупости ты говоришь?

Подошла к мужчине, заглядывая в глаза, темные круги, сам уставший и бледный. Стала застегивать рубашку, поправляя ворот, нежно погладив левое плечо.

– Ты, как непослушный мальчишка, сбежал от докторов.  Разве так можно?

– Не люблю докторов.

– Открою тебе секрет, они тоже тебя не любят.

– Где наш железный дровосек? Выспался?

– Сейчас придет, а я поняла тебя. Всем, кого ты любишь, ты даешь странные прозвища.

– Значит, я люблю тебя, – не вопрос, а утверждение.

Вика замерла, быстро посмотрела в глаза мужчины, сердце снова ухнуло вниз, отвернулась, чувствуя, как Альберт разглядывает ее, но его правая рука повернула ее лицо обратно. Пальцы скользят по щеке, потом слегка касаются губ, она такая красивая, а сейчас еще и растерянная, облегающее платье до колен, из дымчатого кашемира, распущенные волосы, зацелованные губы.

– Иди сюда.

Резко тянет девушку на себя, целует, прижимая одной рукой, она отвечает, стонет в губы, ведет пальчиками по шее. Целует жадно, на языке, в его легких, везде тонкий вкус и аромат яблока, которым он пропитался полностью, так, что можно задохнуться.

Но Альберт резко отстраняется, делает шаг назад, с легким прищуром разглядывая девушку.

– Что-то случилось?

– Случилось многое.

– Что именно?

Вике уже не нравится начало этого разговора, отходит в сторону, пытаясь чем-то себя занять. А в голове мысли, что Семен Маркович все рассказал ему. Ладони стали липкими, прикусила губу, смотря в окно, наблюдая за тем, как Ганс носится по снегу, таская в зубах автомобильную шину.

– О, а вот и наш боец. Ну, как ты?

– Я-то нормально, не в меня вчера вошла пуля.

– Хорошо, что она вышла.

Руслан посмотрел на Викторию, хотел подойти к ней, но не стал.

– Раз уж мы здесь все собрались, то у меня несколько хороших новостей. Белка, тебе понравится, только сильно не прыгай, но в ладоши хлопать можно.

– Господи, Альберт, можно уже без этих предисловий?

– Нет, нельзя, так скучно и неинтересно. Так вот, Виктория Миронова, ты официально разведенная женщина, – Альберт подходит к столу, выдвигает ящик, достает сумочку, ту самую, с которой она приходила к ним первый раз. Там ее документы, ключи и телефон. Сверху лежит паспорт, Вика подходит, берет его в руки, открывая, ища нужную страницу, там на самом деле стоит штамп о разводе, с датой двухмесячной давности.

– Но как ты это сделал?

– Это неважно, но я поторопился.

– Поторопился? Снова загадки?

– Антоша умер, передоз, в том месяце еще. Так бы была вдовой, звучит красиво, лучше, чем разведенка.

– Это шутка?

– Нет, сегодня мне не до шуток, плечо болит, и выпить охота.

– Он мертв? – это было сродни шоку, Вика точно не ожидала такого. Было ли ей его жалко? Может быть, немного, но смерть ее мужа, уже бывшего мужа, судя по паспорту, страшно думать, но снимает много проблем.

– Мертвее некуда, закинулся убойной дозой, ушел красиво. Его сучья семейка сжала очко и скрывала все это столько времени, а еще то, что Игнат слил бой, укатил в штаты. Ты свободна, нет больше никакой сделки.

– Свободна?

От чего-то после этого слова накрыла обида. Она, что, какая-то собачка или назойливая мешающая официантка? Но с другой стороны, чего она ждала? Что они начнут хором признаваться в любви, стоять на коленях и молить остаться? Да, этого подсознательно хочет любая женщина. Но это совсем не ее вариант.

– Да, здесь все твои документы, ключи, можешь забрать все свои вещи, Тимур отвезет тебя, куда скажешь.

Горький ком слез стоял в горле, Вика прикусила щеку изнутри, чтоб не заплакать и не показать своих слез. Все правильно, так и должно быть, это не ее мир, ей и ребенку точно здесь не место. Она все равно не одна, с ней останется самое дорогое, что может быть. А они сильные здоровые мужчины, у них, как и у нее впереди целая жизнь.

– Виктория, послушай….

– Рус, замолчи, – Альберт перебивает его, смотрит зло.

– Я не хочу, и не буду молчать! Вика, я хочу, чтоб ты осталась, осталась со мной, с нами, все, что я говорил, все правда.

Вика смотрит на него, душу разрывают эмоции и противоречия, но ведь она все для себя решила. Если отпускают, надо уходить. Уходить, наступая на свою любовь.