Карла Неггерс - Яростное влечение

— Джерид, расскажи мне все! Где ты был ночью? Как ты успел сюда вовремя, чтобы спасти меня? Почему у тебя револьвер? Джерид…

Он отстранился от нее еще дальше.

— Мы обо всем поговорим, но не сейчас.

Она закусила губу, чтобы опять не расплакаться, и пошла к дверям конюшни.

— Ты беспокоилась о Вильяме, Бесс? — ровным безжизненным тоном спросил Джерид.

Она повернулась, уже взявшись за дверную щеколду; лунный свет вспыхивал в ее рыжеватых волосах.

— Нет, — произнесла она мягко. — Я беспокоилась о тебе.

Бесс не смогла больше уснуть этой ночью. Как выяснилось, и другие не спали. Вильям и Джерид ловили Лорда, София и Ричард дежурили в комнате Джинни, а Прэнтис-старший вызывал адвоката.

Бесс вернулась от Джинни к себе, боясь, что если останется у нее после ухода Ричарда, то расскажет ей правду о ее возлюбленном, а этого она не хотела. Не сейчас. Бедной девочке надо оправиться от шока, прежде чем она сможет перенести новый, может быть еще более жестокий.

У себя в комнате Бесс села в кресло, потягивая вино. Она обдумала все, что узнала и перечувствовала, с тех пор как приехала в Саратогу-Спрингс. И пришла к двум выводам: она влюблена в Джерида Инмэна, и она должна его оставить.

После этого Бесс сняла одежду, в которой путешествовала этой ночью, и надела прозрачную ночную сорочку и свой любимый пеньюар. Осмотрев себя в зеркало, она спустилась в холл на этаж Джерида, осторожно пробралась к дверям его комнаты и повернула ручку. Дверь опять оказалась незапертой, и Бесс открыла ее ровно настолько, чтобы протиснуться. Войдя, она задвинула щеколду.

Джерид был у себя. Он стоял возле окна в одних брюках с большим револьвером, направленным на нее.

— Тебе не противно держать его в руках? — спросила она.

Джерид бросил револьвер на тумбочку возле кровати.

— Следует стучаться, прежде чем входить к джентльмену, — сухо произнес он.

— Я думала: вдруг ты спишь? Или тебе это вообще не требуется?

Он пожал плечами.

— Время от времени сплю. — Он окинул ее одобрительным взглядом с головы до ног.

— Хочешь, поспим сегодня немного вместе?

Она остановилась в изножье кровати и сбросила с себя пеньюар. Вино, выпитое ради снятия стресса, подействовало на нее гораздо сильнее, чем она сама предполагала. Сквозь прозрачную ткань сорочки просвечивала грудь, и Бесс, видя это, ничуть не смущалась. Джерид придвинулся к ней, потянул двумя пальцами за кончики ленты, удерживающей ворот сорочки, но до конца развязывать ленту не стал.

Бесс чувствовала странное щекотание в носу, глядя на его мускулистую грудь, такую широкую и надежную, придающую непостижимую мужественность его облику. Она протянула руку и коснулась темных мягких волос на его груди.

— Я думаю о тебе часами, — призналась она.

Он улыбнулся медленной ленивой улыбкой и дернул за кончики ленты. Прозрачное одеяние, и без того ничего не скрывавшее, упало к их ногам.

Закинув руки за шею Джериду, Бесс прижалась к нему голой напряженной грудью. Он прошелся руками от ее плеч к локтям, бережно целуя в губы.

— Ты прекрасна и при дневном, и при лунном свете. — Голос у него стал хриплым.

Бесс улыбнулась и прижалась к нему еще теснее. Его руки спускались по ее спине все ниже, к шелковистым округлостям ягодиц. Она пробежалась языком по его губам и застонала от восторга.

Потом он медленно опустил ее в постели и стал целовать шею и грудь, зажимая губами то один сосок, то другой. Бесс закинула руки за голову и прикрыла глаза в изнеможении от бешеной атаки чувств, обрушившихся на нее. Джерид, стоя на коленях перед кроватью, покрывал мелкими поцелуями ее грудь, а рука его ласкала бедро, подбираясь к влажному, чрезвычайно чувствительному уже треугольнику.

Он нетерпеливо встал, одним движением снял и отбросил брюки. Бесс приподнялась на локтях, глядя на его сильное обнаженное тело, напряженное от желания. Сев на постели, она поцеловала его упругий живот и, обвив руками спину, медленно увлекла на кровать за собой.

Они опять стали целоваться, глубоко проникая языками друг в друга. Наконец она осторожно и любовно направила его плоть в себя и замерла от восторга, когда он вошел и их тела слились. Джерид вонзился в нее, а она выгнулась под ним в пароксизме наслаждения. Обхватив его за плечи, она то лежала неподвижно, напрягаясь под сильными толчками, то двигалась, поддерживая его ритм, пока оба не достигли вершины экстаза. Их приглушенные крики раздались одновременно, и долго еще после этого они лежали в объятиях друг друга.

Когда Бесс услышала спокойное сонное дыхание Джерида, она тихонько освободилась и села рядом с ним. Никогда раньше не знала она такого наслаждения. Она поцеловала его в плечо, и горячая слезинка упала на его смуглую кожу. Бесс вытерла ее кончиком пальца и выскользнула из постели. Надела ночную сорочку и пеньюар и посмотрела на спящую фигуру Джерида, пытаясь запомнить мельчайшую подробность этого необыкновенного рассвета. Затем на цыпочках пробралась к себе в комнату.

18

Бесс проспала всего два часа, но проснулась с ясной головой. И решила сегодня же покинуть Саратогу. Умылась, оделась в дорожное льняное платье, высоко зачесала и собрала в пучок волосы. После этого осталось лишь побросать вещи в дорожный сундук да приколоть на макушку бархатную шляпку, что она и сделала. Отражение в зеркале продемонстрировало решительную деловую женщину. Никакого внутреннего трепета или страха.

Она обнаружила Вирджинию Прэнтис на мраморной скамейке в саду, перед поляной роз.

— Доброе утро. — Бесс присела рядом. — Ты поспала хоть немного?

— Немного, — произнесла Джинни с безмятежной улыбкой, которая тут же исчезла при виде шляпки и дорожного платья Бесс. — Что означает твой наряд?

— Я уезжаю. Скоро приедет на омнибусе папа, и я отбуду вместе с ним. Собираюсь уговорить его сесть на дневной поезд до Нью-Йорка.

Джинни взяла подругу за руку.

— Почему? Это из-за ночных ужасов? Но я уверена, Жака найдут, а если даже и нет, то он не вернется! Я знаю, тебя чуть не убили, но…

— Это не из-за Жака. Мне просто пора возвращаться в Нью-Йорк. Не вини себя. У меня были прекрасные каникулы. Скажи, мужчины уже уехали в Саратогу-Спрингс?

— Да. Но откуда ты знаешь? Они держали это в таком секрете! Отец даже маме ничего не рассказывал до последней минуты. И Ричард не хотел говорить, пока я не заставила его. — Голубые глаза Джинни светились удивлением, а руки слегка дрожали. — Что ты знаешь такого, о чем не говоришь мне?

— Джинни, я не могу. Не хочу тебя расстраивать.