Эмилия Лоринг - Мы покорим бурю

— Над чем смеетесь, Соня? — спросил Брандт.

— А разве леди не следует улыбаться при виде вас? — быстро парировала она. Бессмысленно цитировать ему Джона Мэйсфилда; наверняка он даже не слышал имени этого поэта. Зачем он появился здесь? Она смахнула капли воды со своих ресниц и выбралась на край бассейна.

— Это был чисто риторический вопрос. Вы так устроились в кресле, как будто не собираетесь никогда оттуда вылезать.

— Я не сдвинусь с места, пока у меня не будет для этого достаточных оснований, а что мне еще нужно, кроме вас, Соня? — и он пододвинул ей кресло.

Впервые в жизни Соня почувствовала стеснение из-за того, что стояла перед мужчиной в одном купальнике. Она внезапно застыдилась своих обнаженных рук и ног. Разве можно быть такой провинциальной? Все женщины носят купальники, и ничего. Чтобы прервать затянувшееся молчание, она опросила:

— Что вы здесь делаете в это время дня? Эта пара согласилась на покупку дома?

— Пока не получал таких известей. Вы по-прежнему ни о чем не думаете, кроме этих домов и Дики?

— Нет, но я привыкла заниматься делом в рабочее время. Мой рабочий день с девяти утра до пяти вечера.

— Вы просто сводите меня с ума. Мне кажется, что я никогда не смогу понять, о чем вы действительно думаете. Вы всегда так ослепительно веселы…

— «Я всего лишь показываю то, как светит солнце», — бойко процитировала Соня. — Если вы здесь не для того, чтобы сказать мне, что договор о продаже подписан, то зачем вы пришли сюда?

— Я могу сказать, что пришел повидать вас.

— Нет, я вам не верю.

— Я пришел спросить вас кое о чем.

— Спрашивайте. В моей молодой жизни нет никаких секретов.

Секреты! Она почувствовала легкий стыд, когда повторила это слово про себя. А разве настоящая причина ее пребывания в Кингскорте — не секрет, тщательно скрываемый от посторонних? Хотя после сегодняшнего дня в этом нет необходимости. Гай Фарр вернулся домой, чтобы признать своего сына и объявить его своим официальным наследником.

Брандт, казалось, был полностью поглощен изучением рисунка каменных плит у них под ногами.

— Я заходил вчера в офис к Майклу Фарру. И выбрал, наверное, неудачное время для этого. Миссис Д'Арци поспешно скрылась через вторую дверь, когда я вошел.

Филлис Д'Арци «скрылась» — какое ужасное слово — из офиса Майкла! Неужели Серена была права? Пыталась ли она окрутить его снова? Майкл бывал дома так редко, что Соня не могла ничего сказать об этом. Хотя он стал таким веселым, явно почувствовал облегчение в ту ночь, когда с Биллом Д'Арци произошло несчастье. Он тогда засмеялся и сказал ей: «Вы не могли бы сказать мне „Спокойной ночи, дорогой“?» Соня вспомнила свое неожиданное желание прижать его голову к своей груди, настолько усталость, написанная на его лице, была неожиданна, непохожа на него.

— Что вы замолчали, неужели тот факт, что Филлис Д'Арци была в офисе Фарра, заставил вас поглупеть? Вас как параличом разбило.

Неужели она выглядит остекленевшей, удивилась Соня и резко возразила:

— Не смейте со мной так разговаривать! Мне не нравится это. Вы так театральны! Сцена потеряла в вашем лице великого артиста, когда вы решили заняться строительством. Вы бы смогли заставить тысячи женщин, увидевших вас на экране, позабыть своих прозаичных, вечно занятых мужей. Вот это был бы триумф! Меня возмущает, что вы пытаетесь говорить о Майкле унизительно и так, как будто произошло какое-то эпохальное событие — что-то вроде вызова в Белый Дом. Я действительно задумалась, но вовсе не об обаятельной Д'Арци. Вы бывали в его офисе до этого, когда договаривались о покупке земли?

— На этот раз я пришел поговорить с ним о политике.

Всем своим тоном он ясно дал понять, что намекает на что-то. И это «что-то» явно касалось Сони.

— О политике! — Сонины изумленные брови взметнулись вверх, как будто она никогда не слышала этого слова раньше. — А что, политические противники часто встречаются, чтобы обсудить ситуацию?

— Это была не совсем обычная ситуация. Я пришел посоветовать Фарру отказаться от борьбы на выборах и снять свою кандидатуру.

— Отказаться! Но чего ради вы ему это посоветовали?

Постукивая хлыстом по лакированному голенищу сапога, он продолжил:

— Помните, в ту ночь, когда мы с вами катались по озеру, я говорил вам о бомбе? Это и есть причина такого совета. Если бомба сработает, это принесет большие неприятности и вам лично.

— Мне? — Она внимательно всмотрелась в его спокойное лицо и встретила его холодные, оценивающие глаза, неожиданно темные для человека с такими седыми волосами.

— Каким образом его участие в выборах может быть, связано со мной? — спросила Соня, искренне недоумевая.

Он улыбнулся. Соню просто передернуло от этой улыбки. Неужели человек, который когда-то был ей симпатичен, теперь навсегда исчезнет, уступив место этому слащаво — учтивому мужчине, который вызывал у нее чувство ужаса и отвращения.

— Отвечайте! — нетерпеливо потребовала она. — Что вы сидите и ухмыляетесь, как чеширский кот?

По искрам, проскользнувшим в его глазах, Соня поняла, что ей не следовало говорить этого. Научится ли она когда-нибудь быть тактичной, в конце концов?

— Я вам все расскажу, если вы уверены, что вам хочется это услышать. Глава моей избирательной команды провел изыскания касательно ребенка, появившегося в Кингскорте. Забавно, но он не смог найти никаких записей о том, чтобы дочь Фарров когда-либо выходила замуж за человека по фамилии Карсон.

Соню как громом поразило. Значит, ее предчувствия оправдались; она была права, когда предположила, что эта «бомба».как-то связана с Руби и Дики. Неужели ее сердце никогда не успокоится. Оно билось так сильно, что она слышала только его удары. Нет никаких сомнений, что имеет в виду Дональд Брандт! Таким образом, он и его подручные хотят вовлечь Майкла в грязный скандал. Она будет виновата в этом. Если бы она сдержала обещание, данное Руби, Майкл никогда даже не узнал бы о существовании мальчика. Гай…

Гай! Гай был здесь. Он же приехал, чтобы признать своего сына. Спасение! Неожиданное спасение! Нет больше необходимости хранить все в секрете. Майклу теперь не придется отдуваться за своего брата. Должна ли она сразу сказать Брандту правду? Это не так просто решить. Нет! Эти слова должны исходить от самих Фарров. Радость и жажда жизни вновь нахлынули на нее и накрыли с головой.

Она весело рассмеялась.

— И вы пришли сюда только для того, чтобы рассказать мне это? Зачем нам с вами ломать сейчас голову над тем, что решат сами избиратели через день-два? Слышите, гонг! Правда, чудесный звук? Это значит — пора на завтрак. Мне надо переодеться.