Все жизни в свитке бытия - Людмила Салагаева
А через стенку, в соседней комнате, с открытыми глазами, лежит, словно застыла навсегда, Лусия, его жена. Как же мало места она занимает на пространстве их общей кровати! Слёз не видно, но она плачет, он знает это.
… Хозяин давно уже крепко спал, отдавшись во власть невидимого, как вдруг молния прорезала пространство сна, раздались раскаты грома.
– Слава Богу, все дома.
Осознавая опасность, Стефано, чтобы прервать тяжёлый сон, перевернулся. На другом боку было неудобно, зажимало сердце, его тело само вернулось в прежнее состояние. И тотчас продлился сон с раскатами грома и проливным дождём.
Он стоял на самом высоком месте их оливковой рощи, промокший и продрогший и понимал, что держит ответ.
– Я старался, – говорил Стефано тихо, – помогать людям, как учил Христос.
Негромкий смех заставил его продолжить, – старался помочь раньше, чем они сами просили об этом…
– А как ты прожил свою жизнь, ту, которую наметил Там?
Стефано знаком был вопрошающий голос и вот-вот он его узнает…
– Да ведь это мой голос! – облегчённо догадался Стефано и отринул тревогу.
Сменились и видения. Развернулись совсем другие переживания… Он, молодой и сильный, бросает и бросает уголь в топку где-то внутри тесного помещения. Нить сна оборвалась, и некоторое время, побыв в неопределённом забытьи, Стефано вынырнул во сне в Марселе. Так гласила надпись на здании таможни, напротив которой пришвартовалось судно.
Стефано держал за пазухой расчёт за последний рейс, и делал первые шаги по набережной. Ощущение бестелесности и восторга, такого, что манит в небеса, овладело им, и он запел детскую итальянскую песенку:
– Farfallina, Bella e Bianca, vola, vola mai si stanca.
А некто прокручивал дальнейший сценарий его жизни.
… Нагулявшись по городу, он зашёл в портовый кабачок поесть, да так и остался до вечера, попивая винцо, а когда захмелел и попытался пристроиться поспать, хозяйская дочка, прибиравшая в зале, не на шутку рассердилась:
– У нас приличное заведение, извольте покинуть его и найти ночлег в другом месте.
Встретившись с изумлёнными глазами Стефано, девушка закончила фразу тихо, почти просительно и ответила долгим взглядом. Некие импульсы подсказали ей, что он свой, родной человек. Стефано дружески взял её руку с тряпкой, легонько потянул к себе:
– Давай вместе приберём в зале.
И в этот момент его девушку подхватил и унёс вихрь. Конечно, он пустился в погоню и гнался, выбиваясь из сил, пока не свалился от усталости. В крайнем изнеможении он попытался встать, но злодей с наколками ужасных драконов уже держал перед его горлом нож блестящий и тяжёлый.
– Мне не нужен в баре приживала, мои дочери справляются с работой. Твой пропуск сюда – имя успешного человека, – прохрипел злодей устрашающим голосом и несколько раз рассёк воздух перед лицом поверженного Стефано.
Произошла смена декораций.
…Перед его усталым мысленным взором мелькали люди, кафедры, книги, рестораны… Голова раскалывалась от невозможности решить некую задачу – шум в ушах, означающий крайнее переутомление, соединился со звуком фанфар. Он едва не уронил от волнения ножницы, которыми разрезал ленточку, открывая свой ресторан итальянской кухни в Сан-Франциско. Золотые буквы на фронтоне складываются в привычное "У Стефано", что означает торговую марку высшего класса. Их тридцать по всему миру, но именно этот стал самым желанным. Он смог, сумел вшить свой лоскуток в пёструю картину почитаемого города, где так привольно расцветает всё новое.
И всё ради и для… он посмотрел на грустную (неподобающе для такого случая!) жену, измученную ревностью и подозрительностью, истерзанную неравной схваткой со своими мыслями и сдавшуюся им. Тут Стефано уже ничего не мог поделать, в свои семьдесят пять лет он был чист, как стёклышко, и верен своей Розе, как дворняжка хозяину.
– Ах вот, значит, какую жизнь я мог прожить, – вытягивав себя из сна, думал Стефано, – там я тоже упорно трудился и даже достиг успеха. Однако как расходится это с моими усилиями здесь.
После кофе, уже за рулём старенького лендровера, он всё ещё переживал ощущение удачно завершённого дела, свой звёздный час, привидевшийся ему во сне. Ноги сами привели Стефано к могучей сосне, знакомой до последней щербинки. Устроившись на подстилке из прошлогодних иголок и привалившись к шероховатому стволу, он почувствовал внезапный прилив сил.
– Всё идёт правильно, но мне не дано знать замысел моей судьбы. "Судьба – это желание свыше". Я – часть чего-то целого, оно живёт во мне и подчиняет. Такова воля единой силы, – на некоторое время успокоил себя Хозяин.
Оставленный невдалеке город чётко прорисовывался на синем покрове неба. До боли знакомый каждой башенкой, куполом, ломаными линиями домов, город-крепость, его дом – живой организм. Нередко Стефано, казалось, видел тех, кто подобно ему, был частью Субасио: первопроходцев, одержимых идеей заложить на горе́ чудо-город, архитекторов, строителей, всех, когда-либо живших в его стенах, и путешественников – они оставили в нём свой труд, вдохновение, благодарность восхищённой души, и потому над городом кружила благословенная аура.
Стефано представлял как из небытия возникло это поселение, созданное, главным образом, в умах множества людей. Страшно подумать, как давно – пятьсот лет назад фантазёры и мечтатели облюбовали гору, с которой открывались необозримые пространства. Медленно и долго шло строительство, казалось, авторы проекта и исполнители наслаждались самим процессом. Прокладывались дороги и тропинки через нетронутый лес, по ним доставляли камни из недр соседней горы. На мулах и лошадях, в кожаных мешках и сумах, на грубых телегах строители возносили их на макушку, откуда открывался весь белый свет.
Начертанный на пергаменте, а позже высеченный в мягком известняке на одной из башен – для всеобщего любования – план крепости год за годом, столетие за столетием превращался в город.
После крепостных стен, в которых поначалу нашли пристанище и жители, и каменщики, оборонительной башни – в центре, демонстрирующей силу и благополучие города, построили церковь, отличавшуюся строгостью форм, с фасадом как у древнеримского храма и невысоким куполом. Колонны с капителями, украшенными кудрявыми листьями аканта, подчёркивали устремлённый к духовному замысел автора.
Кампанила со шпилем, возведённая позже, была иная, похожая на нисходящий с небес водопад, но легка и воздушна. Как удалось достичь зодчим такого воздействия непонятно, как, впрочем, непонятно вообще, откуда далёкие предки черпали свои знания, вдохновение, умение делать сложнейшие расчёты и ныне сохраняющие город-крепость, все его строения
