Рыжее счастье - Леся Андреева
Глава 25
"…поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и само сердце его стало куском льда…"
"Снежная королева"
Г. Х. Андерсен
За сценой творился настоящий кошмар. Мы бегали по крохотному помещению, постоянно сшибая ширму, которая делила комнату на женскую и мужскую части. Всё стеснение давно улетучилось, и лично нам с Асей было уже глубоко плевать, что парни увидят лишний сантиметр кожи, или, боже упаси, наши трусики.
Спектакль подходил к концу, оставалось отыграть последнюю сцену, наверное самую сложную за сегодняшний день. Нервы были совсем ни к черту, моральное напряжение грозило раздавить голову своими стальными тисками. Карьера актрисы определённо не для меня, чтобы я ещё хотя бы раз согласилась на подобное…Ни за что!
Я аккуратно выглядывала из своего укромного местечка на главную сцену. На мне, вместо кожаных штанов и высоких сапог, уже красовалось нежное платье, которое Аська с трудом застегнула пару минут назад. На сцене вовсю кружила Снежная королева, оплетая ледяной магической сеткой бедного Кая. Платонов вполне натурально корчился на полу, а синюшние губы и бледный оттенок лица невероятно круто завершали образ замерзающего парня. Сейчас он позовёт меня в последний раз, точнее, позовёт он естественно Герду, взмах руки – и сердце Кая превратится в лёд. А дальше будет мой выход – торжественное исцеление горькими горячими слезами, и гребанный поцелуй, который вдруг стал приводить меня в ужас. Мамочки, не опозориться бы! И народу, как назло, полный зал, и тишина эта, вкупе с внимательными взглядами.
На плечо легла рука Аси, и подруга аккуратно облокотилась на меня подбородком.
– Волнуешься?, – тихий шёпот и мой тяжёлый вздох.
– Просто до темноты в глазах. Может того, Ась, сбежать, пока совсем поздно не стало?, – мой такой же тихий ответ.
– Я тебе сбегу, Потёмкина! Не для того мы столько времени на репетиции убили. Всё будет хорошо, вот увидишь. Осталось отмучиться пару минут, а там уже и занавес, и вечная слава, поклонники, цветы…
Мы вместе с Асей начинаем тихонько хохотать, и это отвлекает. А уже через пару секунд Ася желает мне удачи, я беспомощно смотрю ей в глаза, но меня уже подталкивают на сцену цепкие руки Германа Петровича.
Яркий свет откуда-то сверху буквально ослепляет на пару секунд и я растерянно оглядываюсь по сторонам. Боковым зрением вижу, как за сценой уже в предобморочном состоянии мечется Ава Михайловна, и как суетятся ребята вокруг неё. Быстро обвожу взглядом зал, с небольшим сожалением вспомнив, что сегодня здесь нет никого из моих близких. Мама с папой наверное даже и не знали о моей такой маленькой, но победе, Рита с Мишей прилетают только завтра, а ба уже давным давно в Щучинске. В такие моменты отчаянно хочется знать, что где-то там сидит твой родной человек, искренне переживает за тебя, но с непоколебимой уверенностью знает, что у тебя обязательно всё получится. Зато у меня есть друзья, которые прямо сейчас, я уверена, молятся всем известным богам, и хотят, чтобы я наконец взяла себя в руки и сделала последний рывок. Ну-с, где тут эта сосулина?
Платонов дохлой ланью продолжает валяться на сцене, а я на короткий миг позволяю себе коварно улыбнуться. Но тут же делаю донельзя грустное лицо и приступаю к действию.
– Кай, нет! Мой милый Кай, не умирай! Я так люблю тебя, я ведь так тебя люблю…, – слова, которые получается произнести с тем особым надрывом, про который мне каждую репетицию говорила Авушка. И слёзы эти, которые как-то непроизвольно начинают появляться, но весьма и весьма вовремя.
Я с диким отчаянием падаю Платонову на грудь, мсительно съездив Димочке локтем по рёбрам. Платонов жмурится и слегка шипит, но продолжает изображать ледяную глыбу. Поразительная игра!
– Ты мне нужен…, – тихий шёпот, еле различимый. Невероятно интимный момент, когда вот так, глаза в глаза, и даже не сразу вспоминаешь, что вокруг пару десятков людей, – …Кай.
С языка готово было сорваться совсем другое имя, но я вовремя прикусила свой предательский орган.
Тот самый поцелуй, которого я так ждала и боялась одновременно. Лёгкое прикосновение к губам Платонова, его распахнутые ресницы и обжигающий взгляд. Буквально секунды, а казалось, что прошла целая вечность.
– Где же ты была так долго, моя огненная девочка…, – и не вопрос даже, а будто бормотание в бреду. И зал, что буквально взрывается овациями, словно мы сейчас где-то на сцене во Франции, играем шекспировских героев популярной трагедии.
Эмоции переполняют так, что тяжело стоять на ногах. Меня придерживает за талию крепкая рука Платонова, а с другой стороны аккуратно держит за руку Ася. Начинается непонятная беготня вокруг и какая-то странная суета. Туда сюда снуют люди, кто-то что-то спрашивает, пытаются пожать нам руки.
– Ребятушки мои, огоньки победы на ярком небосводе! Моя благодарность вам бесконечна! Мандаринки мои любимые, вы блистали сегодня, как самые настоящие алмазы! Димочка, Алисонька, это войдёт в историю! А эта импровизация в конце, о боже…, – нет, я конечно уже привыкла к эмоциональным всплескам нашей Авушки, но тут человек был явно горд и счастлив. А вот насчёт импровизации Платонова большой вопрос. Он практически полностью заменил последнюю фразу, и я всё же расчитывала, что сейчас сурикату прилетит "по шапке". Всё-таки разница между "Герда, милая Герда" и невнятным бормотанием про огненных девиц огромная. Но ведь нет же! Этот гад снова умудрился всех вокруг очаровать!
В таком состоянии я и смылась с места событий. Мне нужно было хотя бы пару минут тишины и спокойствия. Коридоры были практически пустыми, и я даже слегка растерялась, когда за очередным поворотом наткнулась на что-то крепкое и определённо живое.
– Извините…
– Алиса? Мои поздравления!
Скажем прямо и честно – только Дена мне сейчас и не хватало. Нет, я вполне нормально отношусь к парню, но он ведь как постоянное напоминание о его вредной избалованной сестре. А думать сейчас о Прошмановой мне не хотелось от слова совсем. Но похоже Ден даже и не думал оставлять меня в покое.
– Очень круто отыграли сегодня, я даже немного удивлён. А о вас с Платоновым сейчас весь универ гудит – такая шикарная пара. Не могу не согласиться кстати, и вот жаль, что мы улетаем, а так я бы поборолся за место в твоём сердце. Но на расстоянии соперничать с Димой мне будет трудновато, – не
