Джейн Донелли - В плену грез

— Надеюсь, ты сказал ему, что я здорова, как никогда, — ответила она веселым голосом. — А как он?

— У него все прекрасно, если судить по внешнему виду.

Это, конечно, должно было бы насторожить ее, но она больше не думала о Яне, поэтому, когда несколько дней спустя она увидела его на пороге своего дома, для нее это оказалось полнейшей неожиданностью.

— О-о, — произнесла она в изумлении, и это было единственное, что пришло ей на ум в данной ситуации.

— Можно войти? — улыбнулся он.

— Полагаю, что да.

Она пропустила его с некоторой неохотой, хотя ей было приятно его видеть. Ян был хорошим другом, а ей были нужны друзья. Они прошли в гостиную, где она слушала пластинки. Хриплый, заунывный голос продолжал что-то петь.

— Присаживайся, — предложила она. — Налить что-нибудь выпить? Ты пришел навестить дядю Грэя? Он говорил мне, что у тебя к нему какое-то дело или что-то в этом роде. — Она налила ему виски и поставила стакан перед ним. — Как идут дела?

— Вполне сносно, — пожал он плечами. — Либби, все, что ты мне говорила в прошлый раз, это правда? — То, что они с Адамом были любовниками. Она чуть не рассмеялась и, если бы не сдержалась, то могла бы смеяться до слез, самых настоящих, вплоть до изнеможения. Однако ей удалось удержаться от истерического смеха, но усилие было столь огромным, что у нее на лбу выступил холодный влажный пот. — Я не верил, что это правда, — произнес Ян неуверенным голосом. — Особенно если учесть, как обстоят дела сейчас. Ты с ним не встречаешься?

— Нет.

— И не встречалась после его возвращения?

Снаружи сумерки окутали сад, и она плотно задернула длинные, до пола, шторы.

— Нет, — однозначно ответила она.

Ян пересек комнату и остановился рядом.

— Я очень сожалею, что поверил тебе тогда, — произнес он раскаивающимся тоном. — Как я мог хоть на мгновение поверить, что это правда!

Милый Ян. О Господи! Как плохо он ее знает. Она на секунду представила себе, что было бы, если бы она вдруг повернулась к нему и сказала: «Жаль, что это неправда. Но если бы сейчас через эту дверь вошел Адам, он получил бы все, что только пожелал бы. Все!» Она медленно повернулась, и лицо Яна передернулось от боли: она выглядела такой усталой, измученной этой бесконечной ролью, которую приходилось играть денно и нощно, — бесполезное, изматывающее душу и тело занятие.

Ян обнял ее и заверил:

— Я же говорил тебе, что буду ждать.

Он ничего не просил: ни обещаний, ни признаний. Ему достаточно было находиться рядом, и у Либби не хватило сил сказать: «Уходи!»

Поэтому, когда дядя Грэй вернулся домой, Ян все еще был у них. Эми приготовила ужин, которого хватило бы на шестерых. В гостиной продолжала играть радиола. Дядя, скрыв удивление, равно как и удовольствие, улыбнулся им:

— Привет, Ян, рад тебя видеть.

— Как хорошо снова быть здесь, — ответил тот.

Либби и Адам ни разу не оставались больше наедине после того неприятного разговора, состоявшегося сразу же по его возвращении. Он бывал с Дженни, она — с Доном или с кем-либо. И она так сильно старалась скрыть ото всех, что она чувствует. А вдруг Адам делает то же самое? Он может. Уж если она может, то он тем более.

Если она признается ему в любви, он, быть может, поверит ей и, возможно, отнесется к этому должным образом. Она посмотрела на маленький светящийся циферблат будильника, стоящего на прикроватной тумбочке. Было половина шестого, и она чуть не вскочила с постели, чтобы одеться и мчаться тотчас же к Сторожке лесника, так как сердце у нее вдруг забилось от несбыточной надежды.

Ей трудно было дождаться утра. Но она все-таки дождалась. У нее хватило для этого здравого смысла. Ей удалось закончить завтрак, ничем не выдав своего нетерпения. Убравшись после завтрака, она сказала Эми, чтобы та не ждала ее к обеду и не беспокоилась об ужине для дяди Грэя, так как обещала вернуться заблаговременно, чтобы приготовить все самой. Затем она доехала до подножия холмов и заспешила по направлению к Сторожке лесника.

Было холодно. Сосны серебрились на морозе, и трава хрустела у нее под ногами. Изо рта шел пар, и хотя она шла быстро, к тому времени, когда она добралась до вырубки, пальцы у нее задубели. Она действовала не задумываясь, потому что стоило ей заколебаться, как ее охватила бы паника, которая заставила бы ее повернуть назад и убежать прочь. Она постучалась в дверь и подождала. Никто не откликнулся. Быть может, он не хотел отвечать. Он мог видеть, как она подошла к дому, и не желает с ней разговаривать. Однако трудно было представить, что Адам может прятаться за закрытой дверью. Она чувствовала, что он обязательно вышел бы, пускай даже для того, чтобы сказать: «Я занят. Уходи домой». И когда она отступила несколько шагов и подняла голову, то увидела идущую из трубы тонкую струйку дыма.

Она прождала его почти час. Ходила взад-вперед вдоль вырубки, топая ногами и хлопая перчатками, чтобы согреться, и кляня себя за то, что у нее не хватает смелости воспользоваться ключом, который все еще был у нее в кармане. Ей меньше всего хотелось, чтобы Адам заподозрил ее в том, что она шпионит за ним.

Наконец он появился, неся на плече мешок, и, увидев ее, остановился как вкопанный.

— Что ты тут делаешь?

— Мне хотелось встретиться с тобой.

— И как давно ты здесь?

— Примерно с половины десятого.

— Да ты совсем окоченела. — Он сбросил с плеча мешок и открыл дверь. В камине горел огонь, и Либби с благодарностью подошла к нему, снимая перчатки и потирая руки над огнем.

Он вывалил содержимое мешка на стол. Похоже, это были в основном консервные банки, несколько банок покатились по столу и упали на пол. Она подняла одну из них, это был томатный суп.

— Спасибо, — поблагодарил Адам. — Между прочим, почему же ты не зашла внутрь? У тебя же сохранился ключ?

— Да, но я боялась, лучше не надо.

— Почему? — улыбнулся он. — Ты думала, что я не один?

Она не подумала о Дженни, но, видимо, именно это он имел в виду, и с ее стороны было по-детски наивно не подумать как раз об этом.

— Вот, — предложил он, — выпей немного кофе.

Это был все тот же крепчайший, кашеобразный напиток, который она помнила. Она пила его маленькими глоточками, сидя перед камином, в то время как он носил банки и пакеты через комнату на кухню.

Пишущая машинка по-прежнему стояла на столе. В ней был наполовину отпечатанный лист бумаги, и она спросила:

— Следующая книга? — Голос у нее звучал неестественно, как она ни старалась, чтобы их отношения были как можно проще. Адама нисколько не смутило ее появление, он вообще отнесся к этому совершенно нейтрально.