Джейн Арбор - Кипарисовая аллея

— Думаю, да.

— Но вы позволили мне уговорить вас. Почему?

— Из чувства гордости.

— Только из чувства гордости, любимая? Тогда, а может быть, позже? Ну, скажите!

Аликс колебалась:

— Поначалу, думаю, только из гордости. Из гордости и жалости к синьоре. Позже оба эти чувства остались, но к ним прибавилось другое. Чувство страха, что я тоже больше не увижу и не услышу вас. Поэтому, когда вы все время оттягивали час моего отъезда, я не противилась, я…

Леоне опустился перед нею на колени. Аликс робко и нежно провела рукой по его волосам.

— Я не понимаю, — сказала Аликс, опустив голову. — Если… Если Венеция ничего не значит для вас, то почему вы так долго…

— Так долго не признавался вам? — подхватил он. — Боже мой, вы даже не представляете, как страстно я этого хотел!.. Как мучительно приходилось мне бороться с собой! «Кто я такой для нее? — спрашивал я себя. — Тюремщик!» Я понимал, что заставляю вас испытывать чувство вины перед моей мачехой и, что вы считаете себя обязанной отработать за эту вину. Я знал, что когда вы это сделаете, то уедете и слышать обо мне не захотите. Ведь вы же не относились ко мне как к мужчине!

— Ах, Леоне! Я не относилась к вам как к мужчине?! — Голос Аликс дрожал. — Да стоило вам только взглянуть в мою сторону или назвать по имени, и меня пронзало словно током!

— Но вы так тщательно скрывали это! — посетовал Леоне. — Однажды я назвал вас «нерастраченной». Да, вы внушали мне эту мысль. И все-таки сегодня было не первое мое признание. Помните наш разговор на дороге у озера? Помните, что вы сказали?

— Да. Но тогда мои слова ничего не значили для вас. Вы поцеловали меня так, словно сами ненавидели себя за этот поступок.

— Да, ненавидел, потому что сделал это против вашей воли!

— Вы сказали, что во всем, должно быть, виновата луна, и предложили мне забыть об этом.

Леоне рассмеялся:

— Моя дорогая, но как же еще мог я вызволить вас из неловкой ситуации, в которую сам поставил? Я постарался придать этому более легкий смысл, и вы позволили мне сделать это. Но сегодня, когда я знал, что не смогу больше удерживать вас, сегодня я решил попробовать еще раз. Поэтому и привез вас сюда. — Он кивком указал на уединенную сень сада.

— Сюда? — удивленно переспросила Аликс. — Но разве мы не ехали в порт встречать тетю? Если бы тетя Урсула прибыла вовремя, мы бы не очутились здесь! Или… — Она нежно рассмеялась. — Или ваше могущество не знает пределов и вы, быть может, радировали на судно, попросив, чтобы оно задержалось в тумане или где там еще на три часа?

В его смехе тоже звучала нежность.

— Вы мне льстите, но даже моим возможностям есть предел! Нет, я только лишь могу благодарить судьбу, что она вовремя пришла мне на помощь, хотя если бы и не пришла, то у меня все равно были свои планы. Что-то вроде шоковой тактики, внезапного удара. Помните, я говорил, что должен как-то объяснить вашей тете, кто я такой?

— Да, но по дороге вы так ничего и не предложили. Вы только выслушали мою версию и сказали, что не будете возражать.

Он нежно взял ее за подбородок:

— Потому что я собирался опередить вас. Я собирался сказать свое слово первым и назваться вашим женихом. Я и сейчас собираюсь это сделать…

— Но… — Аликс чувствовала во всем теле сладкую истому. — Но вы не смогли бы — я стала бы возражать!

— Нет, не стали бы! Секунда на размышления — и вы бы поняли, что моя версия лучше вашей. Рано или поздно вам пришлось бы рассказать тете, что вы провели лето на вилле. Так что же могло бы звучать убедительнее, чем пребывание в доме жениха? Кроме того, вы так безукоризненно воспитаны и так владеете собой, что вряд ли выдали бы меня своей тете. Так что я считал себя в полной безопасности.

— Но что было бы потом? Ведь вы же тогда еще не знали бы о моих истинных чувствах. А предположим, я бы их к вам не испытывала. Тогда?..

— Тогда… — Он пожал плечами. — Да, я знал, что этого не избежать, мне нужен был ваш ответ. Но к тому времени мы бы проводили тетю Урсулу на корабль, оставив ее в полной уверенности относительно вашего счастья. Она уплыла бы, будучи спокойной за вас.

— Ах, Леоне, но что, если… Что, если глупая гордость, или ревность к Венеции, или боязнь не оправдать ваших надежд заставила бы меня рано или поздно признаться тете в том, что все это было неправдой или что наша вымышленная помолвка распалась?

Немного подумав, Леоне сказал:

— Какое это имеет значение, любимая? Разве сами вы всегда не говорили, что правда рано или поздно откроется? Да, она могла открыться, но разве сейчас это не все равно? Вот видите? Вам нечего сказать. А если бы и было, я не позволил бы вам этого сделать! Лучше идите сюда…

До чего же коротким было расстояние до этого «сюда», где ее ждали распростертые объятия и крепкие, сильные, нежные руки… Как хорошо помнила их Аликс. Их и это сладкое щемящее чувство растворения в их мощной силе, когда лишь гордость и инстинкт самосохранения заставили ее тогда сказать «Нет».

Но это было тогда, а сейчас она могла сказать «Да!» этим сладким, неистовым объятиям, этим ждущим губам и полным страсти глазам.

Потом им, наверное, понадобятся слова — чтобы выразить друг другу благодарность и восхищение и подумать о будущем, — но сейчас они не могли насмотреться друг на друга, задыхаясь от щемящего чувства сладких прикосновений.

Наконец они вернулись на землю, осознав, что находятся в реальном мире, где их ждет грохочущий город, дороги, машины и порт с прибывающим судном.

Они протянули друг другу руки.

— Нам пора, — сказал Леоне.

Хозяин, деликатно потупив глаза, вышел на порог проводить их.

— Не забудьте, синьор, на обратном пути заглянуть в пещеру Сивиллы, чтобы она пожелала вам с синьориной счастья, — лукаво подмигнув, посоветовал он.

Леоне рассмеялся.

— Легенда гласит, что за последние две тысячи лет Сивилла не изрекла ни одного пророчества, а когда изрекала, то мало кто мог понять загадочный смысл ее слов, — шутливо посетовал он. — Лучше ты скажи мне, Пьетро, разве мое счастье не стоит сейчас рядом со мною?

— Конечно, конечно, синьор! Конечно же, вы правы! Что могут значить советы Сивиллы или мои, когда рядом с вами такая синьорина? — Толстяк улыбался им вслед, пока Леоне заводил мотор. — До свидания, синьорина… синьор! — донеслись до них его прощальные слова. — И не забывайте, синьор, у нас всегда к вашим услугам завтраки для новобрачных!

В Рим они возвращались в полной темноте. Тетя Урсула провела на берегу пять часов. Находясь под ярким впечатлением от круиза, поразившего ее воображение, она восприняла новость об Аликс и Леоне как очередную волшебную историю. Она отклонила приглашение Леоне поехать с ними немедленно в Рим, зато обещала обязательно приехать на их свадьбу.