Ява - Владимир Войновский
— Треть пузыря осталась, — посмотрев сквозь бутылочное стекло, сказал Игорь.
— Разливай. Выпили и по койкам. Будем лежать и травить, кто что знает.
Так и сделали. Разлили остатки. Выпили под закуску и разлеглись по койкам. Кто-то из ребят подкинул дровишек. Кто-то снял гудящий чайник, с булькающей водой.
— А где остальные? Поляк и команда?
— Они сказали, что в машине будут ночевать. Им так лучше, и от офицеров подальше.
— А-а-а! Ладно, — сказал Валерка и запел,
Не нужна теперь диета,
Без неё мы справимся.
Дотянуть бы нам до лета,
На траве поправимся.
— Это что? Частушка про коров? Ха-ха-ха!
— Да-а-а, так и заснуть недолго. Ну, ты, Валерка, и затянул.
— Знаешь лучше? Давай, начинай…
— Знаю. Начинаю, — и Ромка запел,
Ничего я не боюсь,
Ни ножа, ни финки.
А я шофера боюсь!
Он возьмёт в кабинке.
Палатка разразилась смехом. Кто-то в темноте подхватил эстафету,
Был я толстый, был я гладкий,
Истаскался по солдаткам.
Истаскался, извалялся,
Только член большой остался.
Затихли последние споры. Сквозь смех раздался голос следующего исполнителя,
Манька лифчик приодела,
Но в него не впёрла тело.
Манька лезет вон из кожи –
Попке лифчик нужен тоже.
Веселье набирало и набирало обороты,
Испугался, изумился,
Отшатнулся мужичок –
У меня в трусах включился,
Проблесковый маячок.
Так, то разражаясь смехом, то замолкая, заснули. Тихо и мирно стало в палатке. Только потрескивала сырыми дровами буржуйка. Как и что делали офицеры в эту ночь, ребятам было глубоко наплевать. Их никто не трогал и это было самым главным. На свежем таёжном воздухе сон был глубокий и крепкий.
Утром, чуть забрезжило в палатке лучами солнышко, ребята один за другим просыпались.
— И вставать не хочется, — Мишин пожаловался.
— А кто тебя поднимает? — изумился Сашка
— Никто. Просто в туалет хочется, сил терпеть не имею.
— Иди.
— Понежиться хочется.
— Не иди.
— Нет, всё-таки пойду, а то лопну, как шарик. Забрызгаю всех.
Мишин спрыгнул с кровати и выскочил из палатки. С улицы доносились лесные звуки. Пели птички. Стрекотали кузнечики. Где-то долбил дятел. Монотонно работал дизель-генератор.
— Чего-то долго его нет. Заблудился, что ли?
— Нет, он просто не донес. Разорвало парня. Ха-ха-ха!
— Это ж сколько терпел. Даже для себя лень.
Через несколько минут приподнялся полог палатки и внутрь вошёл Слава. Его тощее лицо выражало удивление. Глаза были широко открыты. Волосы, вернее, отростки былой лысины, стояли, как антеннки. Множество мелких и колючих проволочек. Его движения были слегка, но более чем всегда, заторможенные.
— Фу-у-у! — присев на краешек кровати, выдохнул Слава.
Все смотрели на него с удивлением, сохраняя полное молчание, которое нарушил Роман:
— Что стряслось?
— Не знаю.
— Сходил?
— Куда?
— В клозет. Ты чё, оглох?
— Не знаю.
Заинтригованные, ребята стали подгребать к Славе поближе. Валерка провёл ладошкой по Славиным волосам,
— Ого. Как проволока. Куда тебя занесло?
— Вышел из палатки и пошёл в лес… в сторону дизеля, — начал рассказывать постепенно приходящий в себя Мишин, — во-о-о-от… Обошёл его. Посмотрел по сторонам. Никого нет. Ну, и… начал делать по-маленькому, а меня вдруг как затрясёт…. Как давай бить всего. Руки от ширинки оторвать не могу. Повернуться не могу. Смотрю тупо на струю, а она всеми цветами радуги и тоже трясётся. Член как отбойный молоток. Такое впечатление, что вот-вот начнёт землю долбить. Струя закончилась, и всё прекратилось. Что было, не пойму.
— А рядом с дизелем провода есть?
— Не помню. Не смотрел.
— А заземление от тебя, где было?
— Чего вы ко мне пристали? Идите и посмотрите. Отвалите. Я полежу, немножко.
Ребята гурьбой высыпали из палатки. Подойдя к дизелю, они без особых усилий нашли место, где Слава «помочился». В траве лежал несколько раз скрученный, издающий зловонные испарения кабель.
— Как его только не убило? Вот урод. Подобие человеческое, — возмущались, возвращаясь к палатке, ребята.
Пока просыпались офицеры, одиннадцать водителей свернули палатку. Собрали и погрузили её и кровати в кузов бортового «зилка». Достали сухпаек и перекусили. На костре вскипятили и запарили чайник. Его запах разбудил остальных спящих в кунге. Потихонечку военные начали стягиваться к костру. Наливали кипящий чай. Заправляли его большим куском сахара и тут же, стоя или сидя, прихлебывали, наслаждаясь жизнью. Повар предлагал остатки вечерней, ещё тёплой каши. Отдельные фигуры потянулись к походной кухне с котелками.
Глава 36
Декретный отпуск
Наташе очень нравилась работа. Сравнить было не с чем. За плечами только учеба в техникуме и немножко производственной практики. Практика практикой, а производство — это серьёзно. Коллектив третьего цеха, в основном, был женский. Так, иногда, для отгрузки мороженой продукции или чего иного, приходила бригада грузчиков. Молодые парни сразу заметили новую работницу. Каждый клеился и пытался понравиться по-своему. Со стороны это было смешным и даже чуточку наивным… А когда они прознали, что Наташа замужем, да ещё муж в армии служит… Тут уж пришлось вмешиваться Наталье Петровне.
— А ну, кобели марш на рабочее место. Задарили девку сладким. Ей, между прочим, нельзя. Ребёнок сладкоежкой вырастет, беззубым будет.
— Какой ребёнок? У кого?
— Я бы сама рада. Да как-то поздновато. Отженихалась своё.
— Так, значит, это Наташка беременная?
— Ну, догадались. Валите отсель. Мало, что ли, девок свободных незамужних да разведённых.
Так, по-простому, Наталья Петровна отвадила грузчиков. Но, как пчелы на мёд, начали слетаться время от времени чужие. То водитель с РАЙПОвского гаража повадился, то сдатчики, будь они неладны, с подарками повалили. Со своими как-то сразу сладили, а вот с этими… Пришлось Наталье Петровне каждый день провожать Наталью с работы.
В августе все проблемы любовных поползновений отпали сами собой. Как-никак пятый месяц. Хочешь не хочешь, а животик уже выпирает. Платьице не приталенное, а просторное. И поступь не такая лёгкая и порхающая. Лицо постепенно приобретало ту красоту, которая есть только у будущих мам. Коллеги относились к ней по-домашнему. Всячески оберегали. По-поводу и без него защищали. Всем очень нравился ребёнок, вынашивающий другого ребёнка.
К концу сентября Наташа принесла справки из больницы и оформила декретный отпуск. Людмила Николаевна с Василием Ивановичем легко и быстро согласились на такой ход событий. Девчонке и так нелегко. Что ж её работой неволить.
На зарплату Наташа купила немного вина, конфет и фруктов. Третий цех устроил пышные проводы в «дородовый» и «послеродовый» отпуск своей юной воспитанницы.
— Видишь, Наташенька, как быстро время пролетело. Так вот и жизнь пролетает. Не успеешь родиться, а уж и помирать пора, — философски заметила Наталья Петровна. — Будто вчера с тобой познакомились. Скучно будет, звони. Будешь ходить в больницу, заглядывай. Всегда
