Линн Грэхем - Подари мне лунный свет
Глэдис весело рассмеялась. Она вспомнила вечеринку, представила, как Ларсон переодевает ее.
— Замечательно! — сказала она. — Вместо этого ты устроил мне скандал на кухне!
— Насколько я помню, я пытался овладеть тобой, хотел тебя до безумия.
— Я тоже, — призналась Глэдис.
— Знаю. И потом, когда я пришел к тебе… Ты сгорала от желания, я видел и чувствовал… Пытка! Знать, что ты готова отдаться мне и боишься этого.
Этот разговор привел Глэдис в невероятное возбуждение. Она потянулась к нему губами, и Ларсон поцеловал ее.
— Послушай, — спросила она, — а ты, подобно Тельме и Линде, не решил, что я набиваю себе цену?
Это было именно то, что волновало Глэдис больше всего, она вспомнила, как мучилась из-за этого не так давно. Ларсон прижал девушку к себе.
— Мне никогда ничего подобного не приходило в голову, — признался он искренне. — Я слишком хорошо тебя знаю. Ты даже не пыталась завлечь меня. Ну разве что своими постоянными подколками и обвинениями. Кроме того, и Тельма, и Линда видят в людях то, чем грешат сами. Тельме нужен был не я, а мои деньги, так же как Линде — деньги моего отца. Она заполучила его.
— И ты уехал потому, что ненавидел мачеху.
— Я уехал потому, что она приставала ко мне. Отец был еще жив, а эта женщина однажды ночью явилась ко мне в спальню, заявив, что было бы не плохо заняться любовью. Только из-за папы я не ушел из дома прямо тогда. А как только он умер, я сразу же уехал.
Глэдис ужаснулась этому откровенному признанию.
— Именно тогда ты решил вернуться и перекупить компанию у Линды, чего бы это ни стоило? — спросила она.
Он отрицательно покачал головой.
— Я решил сделать это, когда узнал, как быстро все приходит в упадок. Отец создал компанию своими руками, столько сил вложил в любимое дело, а для Линды она была очередной игрушкой — она увольняла кого хотела, назначала кого хотела и делала что хотела, ничего в этом не понимая. Представляешь, как мне было больно узнать правду? Хотя, не могу отрицать, в моем решении месть сыграла не последнюю роль.
Глэдис прильнула к нему, Ларсон стал ей таким родным и близким.
— Послушай, дорогая, — сказал он вкрадчивым голосом. — Хватит разговаривать. Нам есть чем заняться, правда?
Она молча кивнула, и Ларсон начал расстегивать ее блузку. Глэдис завороженно следила за его движениями. От бюстгальтера она ловко освободилась сама, обнажив полные, жаждущие ласк груди. Ларсон застонал и провел ладонью по гладкой прохладной коже. Но, вопреки ожиданиям, не стал целовать ее, а продолжал, неторопливо раздевать. Когда ее брюки оказались на полу, он встал с кровати и быстро скинул свою одежду. Наблюдая за его ловкими движениями, Глэдис не могла оторвать взгляд от крепкого, загорелого тела, любуясь игрой упругих мускулов. Сгорая от нетерпения, она протянула руки, чтобы принять его скорее в свои объятия.
— Боже, как ты хороша… — прошептал он, обжигая ее восхищенным взглядом.
В следующую секунду он уже был рядом и впился страстным поцелуем в ее губы. Он неистово сжимал сильными ладонями ее подрагивающее от желания тело, и Глэдис задыхалась от наслаждения. Потом Ларсон стал целовать ее шею, плечи и, наконец, грудь. Но это были легкие, дразнящие поцелуи, в то время, как она жаждала совсем другого, вспоминая, как искусно он умеет пробудить самые дикие и необузданные желания, лаская языком ее напряженные от ожидания груди. Она придержала его голову, и стон сорвался с ее губ, когда он выполнил ее желание.
Ларсон покрывал поцелуями все ее тело, девушка извивалась под его ласками и мечтала скорее ощутить блаженное слияние изнывающих от вожделения тел. Меньше всего она думала о том, что волнует девственниц перед первым актом любви, она доверяла опыту Ларсона и так страстно желала его, что не испытывала никакого страха от неизбежной боли.
Предчувствие не обмануло. Когда Ларсон наконец овладел ею, она ощутила такое сладостное потрясение, что была готова умереть от счастья. Его движения были осторожными, он неотрывно смотрел любимой в глаза, очевидно, желая удостовериться, что не причиняет ей боли.
Глэдис вскрикивала от наслаждения и, по мере того, как нарастал ритм движений пылающих тел, становилась все более необузданной и страстной. Ей казалось, что она падает вместе с любимым в какую-то волшебную, манящую бездну и нет конца этому чудесному полету…
Глэдис старалась отдышаться, тело ломило от истомы, легкое головокружение мешало сосредоточить взгляд. Но ее переполняло невероятное счастье. Наконец она обрела то, к чему стремилась всю жизнь — любовь любимого человека, и наконец испытала то, о чем мечтала — единение телесное и духовное.
Она повернулась к Ларсону, лежащему рядом и наблюдавшему за ней, и погладила его по щеке. Ей хотелось поделиться своей радостью, хотелось сказать ему слова, которые она еще никогда не произносила, но не могла — такое случается от избытка чувств.
— Ты знаешь, — сказал Ларсон, прикрыв глаза, — если бы ты решила уехать, я бы последовал за тобой.
Глэдис улыбнулась.
— Правда?
— Я нашел бы тебя в очередной дыре, закатил скандал и уволок обратно к себе.
— И так каждый раз, пока я бы не сдалась?
— Точно. Потому что ты должна принадлежать только мне.
— А ты — мне! — Глэдис провела пальцем по его губам.
Ларсон открыл глаза и смотрел на возлюбленную жадным взглядом. Потом взял ее руку и медленно переместил вниз. Он снова желал ее и хотел, чтобы она ощутила это в полной мере. Глаза Глэдис заблестели в предвкушении наслаждения.
— Не дразни меня, — прошептала Глэдис — Возьми и люби…
Не сводя с него взгляда, полного вожделения, Глэдис приподнялась, наклонилась и поцеловала его в губы, ее ладони ласкали его грудь, бедра…
— Хочу тебя… Скорее… — прошептал Ларсон.
Но он не проявлял инициативы, желая, чтобы на сей раз Глэдис все сделала сама. Она готова была выполнять любые его прихоти. Принадлежать Ларсону, любить его, соединяться с ним в страстном порыве и сгорать в адском пламени неземного наслаждения — что может быть прекраснее!
В спальне стало совсем темно, и только тогда Глэдис поняла, как давно они вместе.
— Я люблю тебя, — прошептала она Ларсону, и он улыбнулся. — Конечно, ничего нового я не сказала. Ты давно это знаешь, сам признался еще в машине. Я думала, что умру от смущения, поняв, что все раскрылось.
— Ты не понимаешь, как я был счастлив. А когда понял, что сам люблю тебя, готов бы кричать об этом всем. Это такое замечательное чувство. Я был таким дураком, что не сразу это понял.
Они помолчали.
