Энн Лоуренс - Жаркий поцелуй

— И это хорошо.

— Да. Я приготовила рекламный листок, он будет вывешен на стендах для объявлений, возле магазинов, в ветеринарных приемных, на собачьих площадках, у церквей, в общем, как обычно, Ты сам знаешь.

— Я сам знаю.

Кэл наконец немного отодвинулся, но оторвать от него взгляда не представлялось возможным. Плавным, рассчитанным на зрителя жестом он стянул с шеи влажное полотенце и отпустил его. Полотенце шлепнулось на пол практически под ноги Скотти. Она же все сидела, сжавшись в своем углу, стараясь не видеть происходящего, и отчаянно цеплялась за свои бумаги.

Решив проигнорировать и его жест, и уже отчетливый вызов в его глазах, Скотти упрямо вернулась к разговору:

— Ширли говорит, что через подругу может устроить нам выступление в программе «Покажи мне Сент-Луис». В ней показывают всякие местные достопримечательности, рассказывают о мероприятиях, и… Кэл, ты что делаешь?!

— Ты разве не видишь? Снимаю футболку.

Против воли Скотти смотрела на него во все глаза.

Кэл нарочито неторопливо стянул узкую футболку, которая не замедлила приземлиться рядом с полотенцем. Не вступая в освещенный круг, он стоял перед ней, большой, мускулистый, окутанный полумраком. Стараясь не облизывать внезапно пересохших губ, Скотти наблюдала, как он приложил руку к груди, повел плечом, как будто пытаясь размять затекшие мышцы.

Встретившись с ней взглядом, Кэл сказал:

— Выступить по ящику было бы здорово. Но тебе не кажется, что вырисовывается уж больно туманная перспектива — подруга какой-то подруги, может быть, сможет…

— Нет-нет. Ширли говорила достаточно уверенно.

Руки Кэла картинно опустились одна за другой и начали медленно расстегивать джинсы.

— О нас узнает огромное количество народу, — закончила она свою мысль.

Как жаль, что Кэл не принес еще одну банку имбирного пива… А потом ей буквально бросились в глаза… да, именно, те самые ослепительные белоснежные трусы — «боксеры». Как в замедленной съемке, Кэл легким движением стряхнул джинсы с ног и направился к ней.

— Продолжай, я тебя слушаю, — прошептал он, усаживаясь рядом с ней на старый, продавленный диван.

— Да больше особо нечего рассказывать. Только вот возможность выступить по… э-э-э…

— По телевизору. И?..

— И… Э-э… — Скотти снова посмотрела на свой список, пытаясь найти, на чем она остановилась. — Да, слушай, еще отличная идея: связаться с другими группами, которые пристраивают собак, открыть нечто вроде центрального…

Кэл немного подвинулся, повернувшись к ней всем телом, рука его легла на спинку дивана, он почти касался ее плеча. Сочетание — Кэл и дом… Боже! Скотти ощутила на щеке его дыхание, вдохнула его неповторимый запах, от которого приятно засосало под ложечкой. К аромату жимолости прибавились запахи душистого мыла и имбирного пива. Она вдохнула их и не смогла выдохнуть: вдох так и остался где-то под ребрами…

Легким, как перышко, поцелуем он коснулся ее кожи в том месте, где щека чувствовала его дыхание.

— Открыть центральное… что? — ласково спросил он.

— Ну… понимаешь…

Если б только удалось восстановить дыхание, подумала Скотти. И если бы он вел честную игру.

— Понимаешь, — с усилием повторила она, — если бы мы все собрались и организовали какое-то… место, куда люди могли бы с удовольствием приходить, мы бы… — Скотти взглянула ему в глаза и снова потеряла мысль.

— Вот что, Скотти, — вкрадчиво прошептал он, — ты должна мне сказать, насколько важны для тебя твои списки.

Он снова поцеловал ее, теперь уже в мочку уха — поцелуй-обещание, ласковый шепот, теплое дыхание…

— Согласен, списки помогают организоваться, и все-таки — разве они так же важны, как твой взгляд? Когда ты смотришь мне в глаза?

Ничто, ничто на свете не может быть важнее, чем смотреть в его глаза… Скотти прекрасно это знала. Только почему-то не могла сказать.

Кэл продолжал настаивать: его следующий поцелуй был уже настоящим, страстным и требовательным. Он знал, как убедить ее в своей правоте. И как она отчаянно желала быть убежденной…

Его пальцы быстро освободили волосы Скотти от аккуратных шпилек; его голос внезапно стал хриплым:

— Скотти, счастье мое, тебе придется расстаться с дурной привычкой ходить в одежде. Особенно когда я прихожу и при виде тебя начинаю раздеваться немедленно…

Ее лицо наконец озарила робкая улыбка. Однако целоваться с Кэлом — дело серьезное. И сам он вдруг стал серьезным. Он отчаянно желал, чтобы она была с ним, чтобы «ты и я» превратилось в «мы». Его губы настойчиво искали ее, руки — пуговицы и молнии на ее одежде. Он вынул одну ее руку из рукава, она сама высвободила вторую. Бумаги разлетелись по полу. Да, да, она хотела, чтобы он вырвал ее из плена собственных убеждений и страхов.

Может быть, то хорошее и восхитительное, что происходит между ними, не кончится? Может быть, они вдвоем сумеют сделать так, чтобы оно продолжалось всегда?

Когда Кэл отодвинулся, Скотти была уже почти раздета. Он встал с дивана, чтобы быстро скинуть «боксеры», потом вернулся к ней. Наконец он решительно перегнулся через нее, потянулся к столику, на котором лежал пресловутый пакетик, мимоходом поцеловав ее в губы.

Скотти казалось, она слышит низкое гудение невидимой струны, которая начала вибрировать внутри ее. Ее непреодолимо затягивало ожидание, нет, предвкушение. В голове не осталось ни единой мысли, время остановилось. Не в силах пошевелиться, она завороженно наблюдала, как он открывал пакетик. Вид его больших сильных рук на его собственной плоти лишил ее дара речи. Длинные загорелые пальцы ловко разворачивали вторую, защитную, «кожу» поверх природного бархата, напряженного, твердого, многообещающего.

— Я не позволю тебе перечеркнуть все, что было между нами, Скотти. Я теперь сплю вместе с тобой сегодня, завтра, послезавтра, каждую ночь. Я уйду, только если ты скажешь «нет».

Закончив, Кэл снова придвинулся к ней. Его поцелуи обжигали губы, он уверенно взял ее лицо в ладони:

— Ты говоришь мне «нет», Скотти?

Она покачала головой.

— Я так и думал. Не можешь же ты предпочесть свои списки, свою работу, «Приют у Мод»… мне. Даже «Приют у Мод», Скотти, какой бы он ни был замечательный, как бы нам обоим здесь ни нравилось, да? Я не прав? Ты говоришь мне «нет»?

Она была настолько поглощена им, что едва сумела еще раз покачать головой. Он же продолжал, не давая ей опомниться. Взяв ее руку, он приложил ее к своей груди.

— Потрогай меня, Скотти. Я здесь. Я настоящий.

Коснувшись жестких завитков черных волос, которые окружали его соски и темной дорожкой спускались вниз, к твердому мужскому началу, ее пальцы сами собой потянулись ниже. Загорелая, почти шоколадная, кожа! И неудивительно, если столько времени работать под палящим солнцем! Кожа придавала облику Кала неповторимую мужественность, которая как магнитом влекла к нему Скотти, Он был настоящим чудом. Чудо хотело принадлежать ей.