Навсегда в моём сердце - Егор Селявин
Татьяна замолчала. Потерла кончиками пальцев виски, чуть приоткрыла окно со своей стороны. Распахнув бардачок, перебрала упаковки таблеток и, найдя то, что нужно, положила одну капсулу под язык.
Группа из семи чаек по-прежнему качалась на волнах почти у самого берега, напротив нас. Восьмая чайка, та, что прилетела последней, была самой неугомонной: то куда-то улетала и с криком возвращалась, то кружилась над своими сородичами, но к ним не присоединялась.
— Когда Володя вернулся домой, — успокоившись, продолжила женщина, — на следующий день вечером, Даша спала в своей комнате, хотя было еще не поздно. Но он не волновался: мало ли, ну, погуляла молодежь, устали, не выспались! На следующий вечер была та же ситуация. Даша спала или делала вид, что спит, на застеленной кровати. И тут он тоже не проявил беспокойства, решив, что она либо поругалась с Пашей, либо вообще прервала с ним отношения, возможно, обвиняя во всем его, отца. Володя пытался с ней заговорить, но она отвечала коротко, односложно: «да», «нет», без волнения и без раздражения. На третий день ему позвонили из института и поинтересовались, почему Даша не посещает занятия? Дома он хотел серьезно поговорить с ней. Но когда он увидел ее глаза… Вот тут ему стало страшно! Даша смотрела, как он говорит, в пустоту! Абсолютно безжизненный взгляд. Это не передать словами. Он пытался у нее выяснить, что случилось? Все бесполезно: односложные ответы без эмоций! Два дня с ней дома просидел. Какая уж там работа! Где она была на Рождество? С кем? Чем они там занимались? Из Дашиных друзей он знал только Пашу, который ситуацию тоже не прояснил: да, пили, танцевали… Все как обычно! Потом по домам разошлись. Все живы-здоровы. Все, кроме Даши! Посоветовали Володе хорошего доктора. Тот пришел, посмотрел, попытался поговорить с ней, выписал какие-то таблетки и ушел, пожав плечами. Даша? Она ела, пила, все как обычно… Потом садилась в кресло и смотрела в одну точку или лежала на кровати с закрытыми глазами. Спала ли она? Не знаю. До этого если Даша и молчала, то только потому, что читала. А читала она много!
Татьяна замолчала. Она по-прежнему смотрела вперед, на море. Ее ладони так крепко сжимали руль, что даже костяшки пальцев побелели. Дождинки, скапливаясь на лобовом стекле, ручейками, словно слезы, скатывались вниз. Воздух в салоне, несмотря на опущенное стекло, был душным, и запах ароматизатора, до этого казавшийся приятным, стал каким-то химическим, с оттенками горелкой резины или пластмассы.
Женщина достала очередную таблетку и закинула в рот. За все это время она ни разу не посмотрела на меня. Мне показалось, что она просто забыла о моем существовании.
— Володя попросил свою сослуживицу, Лизу, побыть с Дашей рядом, — продолжила она. — Сам он не мог бросить работу: уж слишком много у него в подчинении людей. А Лиза, женщина молодая, могла найти подход к Даше. И это в какой-то мере принесло результат. Братик Володя рассказывал, что Лиза немного успокоила его: она завела с Дашей разговор о детях. Даша вдруг ожила, в глазах появился интерес, на губах промелькнула улыбка… На мгновенье. На работе Володе кто-то посоветовал опытного психиатра, ведущего частную практику. Он пригласил врача домой. Доктор долго пытался «расшевелить» девочку и в конце концов предложил поместить ее на время в свою клинику. Это даже не клиника, а большой загородный дом или дача, переоборудованная под больницу в частном порядке. Других вариантов не было. Сам же доктор никак не мог объяснить душевное расстройство Даши:
«Понаблюдаем, посмотрим…». Уехала она. Сколько племяшка там пробыла… Неделю, две? Врач рассказывал Володе о ее обонятельных галлюцинациях. В общем, никакой ясности или чего-нибудь ободряющего. Но однажды, в один воистину чудесный день Володе позвонил врач: «Приезжай срочно!» Хорошо, что он сказал это бодрым голосом, иначе, говорил Володя, у него бы сердце остановилось! Когда брат приехал в клинику, на пороге его встретила Даша: веселая, бодрая! Кинулась обниматься, слезы ручьем: соскучилась, говорит! Теперь перед ним стояла настоящая, живая Даша с ясными глазами и разумным взглядом. В беседе с врачом, пока Даша собиралась, выяснилось, что вечером, перед сном, она была в мрачном настроении, приняла таблетки, помылась и легла спать. А уже утром племяшка сама зашла к доктору и бодрым голосом сообщила, что очень хочет домой, к отцу! На нее весь медперсонал приходил смотреть! Кстати, Даша всех по именам знала, несмотря на ее отрешенное состояние в течение всего пребывания там! В общем, племяшка за одну ночь превратилась из «зомби» в прекрасную девушку! Доктор пытался полунамеками узнать, что же с ней случилось? Даша лишь счастливо улыбалась и пожимала плечами. И уже дома она сама начала разговор с отцом, сообщив ему, что бросает институт и уезжает во Владивосток! Почему? Да потому что к ней этой ночью приходил «ангел» и просил ее, чтобы она нашла его там! Володя сперва испугался, подумал, что болезнь перешла в новую стадию, но, видя счастливые глаза дочери, успокоился. Он был готов на все, лишь бы она оставалась такой же веселой и жизнерадостной! Из института она ушла. Даша пробыла дома до середины мая. Вела, можно сказать, обычный образ жизни. Домашние дела, походы в магазины, просто прогулки. Ни с кем из своих друзей и подруг она не общалась. И они не приходили и не звонили ей. Володя еще тогда, во время ее болезни, говорил всем звонившим, что Даша временно уехала из города. Затем племяшка перебралась ко мне. Даша когда-то давно гостила у нас с семьей. Первый раз они приезжали лет пятнадцать назад, еще Наташа — Наталья Викторовна, Дашина мама — была жива. Второй раз приезжали к нам, когда племяшке лет пятнадцать было, но уже без мамы. Вот такие дела… Про «ангела», пока жила у меня, Даша не вспоминала, ничего особенного я за ней не замечала — обычный ребенок! Недавно кто-то из новых друзей пригласил ее пожить в пансионате. Я несказанно обрадовалась: наконец-то у Даши появились друзья! А в пятницу она мне позвонила. Что она говорила, понять было трудно: во-первых, она была навеселе, во-вторых, ее переполняла какая-то
