Генриетта Рейд - Приглашение для невесты

— Я никогда не смогу отблагодарить вас в полной мере за то, что вы вернули мне жизнь! — радостно воскликнула она.

Именно в этот момент дверь отворилась, и в палату вошли Хью и сестра Дрю.

Глава 12

— На улице и правда заметно подморозило, — вежливо сказала Уна, направляя машину по заснеженной дороге к поместью. — Надеюсь, в нашем старом доме тебе не покажется холодно после уютной больничной палаты.

Джулия с тревогой посмотрела на нее, но Уна сделала вид, что занята резким поворотом.

Ее поведение, с тех пор как она заехала за Джулией в больницу, отличалось сдержанностью и формальностью. Конечно, это естественно, думала Джулия, но сердце ее сжималось от тоски. Уна, как мать, встала на сторону сына и взяла такой холодный тон. Но это же глупое недоразумение! Конечно, нелепо было так поддаваться эмоциям, но ведь доктор Рурк все понял правильно. Как только он оправился от первого смущения после ее поцелуя, то просто рассмеялся, понимая, чем вызвана такая горячая реакция Джулии.

Однако Хью этого, очевидно, не понял. Она даже сейчас вздрогнула, вспомнив злой, презрительный взгляд темных глаз. За ним маячило бледное, потрясенное лицо сестры Дрю, которая пыталась скрыть свои чувства за маской спокойствия и профессионализма!

Впоследствии Джулии все же удалось убедить ее, и даже без особого труда, что у нее не было никаких любовных посягательств на молодого белокурого доктора. А вот Хью даже не дал ей шанса объясниться. Испепелив ее горьким желчным взглядом, он резко бросил:

— Так вот почему ты отказалась принять мое кольцо, — и, развернувшись, гордо вышел из палаты.

Но теперь, вернувшись домой, она заставит его выслушать ее объяснение, твердо решила Джулия. У них еще будет время для выяснения отношений и примирения. С другой стороны, она изо всех сил старалась отмахнуться от этой мысли, может быть, он просто решил воспользоваться ситуацией и отказаться от их помолвки, которую все же в конце концов расценил как неравный брак?

— Ты замерзла, — сказала Уна чуть более мягко, увидев, что Джулия обхватила себя за плечи. — Мы скоро приедем, отогреемся у огня. Китти как раз складывала в камин уголь, когда я уезжала, она уверяла меня, что ты будешь «измучена холодом». Они со Стацией так ждут твоего возвращения, хотят устроить тебе сюрприз. Но я не стану тебе открывать секрет, а то Стация будет страшно разочарована.

Как Уна и предсказывала, в большом зале полыхал камин, весело потрескивая березовыми поленьями. На изящном столике с очаровательной кружевной скатертью был выставлен лучший фамильный фарфор, тарелки с сандвичами и огромный пирог причудливой формы, сверху на котором было неровно выведено желтоватым кремом: «С возвращением домой!»

Стация и Китти поджидали их в прихожей, как группа, встречающая высоких гостей. Круглое лицо Стации расплылось от счастья, когда Джулия тепло похвалила пирог.

— Китти тоже мне помогала, взбивала крем, — снисходительно призналась Стация. — У меня же кисть теперь болит, мне трудно мешать.

Китти счастливо подтвердила сказанное, энергично кивая головой, в восторге, что ее труды признаны и оценены.

— А надпись, это Стация писала. Надо признать, у нее здорово получаются такие штуки.

Обменявшись дипломатическими комплиментами в адрес друг друга, они удалились на кухню, предоставив Уне самой разливать чай.

«Наверное, Хью все еще сердится, — подумала Джулия, — раз даже не вышел меня встретить. — Она старалась подавить разочарование в своем сердце. — Как только он придет, я сразу же сама сделаю первый шаг к примирению. Пусть моя гордость будет задета — сейчас это неважно».

Вскоре к ним присоединился Конор, крайне довольный своей последней сделкой — он продал старый фермерский дом по баснословной цене. Оптимистически настроенный покупатель мечтает переделать старый дом под мастерскую по производству сувениров.

— Он собирается производить там эльфов из болотного дуба и гобеленовые картинки для заблудившихся туристов, — с удовольствием рассказывал Конор, выбирая себе сандвич побольше. — Лично я считаю, что те иностранцы, которые покупают эти жалкие поделки, получают, собственно говоря, по заслугам. Мне их не жаль. — Он слегка передернул плечами. — Представляете, он ко всему прочему собирается одеть этих эльфов в зеленые фетровые шапочки! Признаюсь, впервые в жизни во мне заговорила совесть, что и я приложил руку к такому отвратительному предприятию!

— Скорее всего, они прогорят, — задумчиво сказала Уна. — Эти гобеленовые пейзажи наводят такую тоску!

— Ну, не такую же, как последний кулинарный шедевр нашей несравненной Стации. — Конор с клоунской ужимкой уставился на пирог с большими неровными буквами. — Впрочем, мало кому удается в жизни увидеть пьяный пирог. А у этого вид сильно подгулявший!

— Тише, тише, не так громко, Конор! — зашикала на него Уна. — Стация так старалась, она вложила в него всю душу.

— Охотно верю, — откликнулся Конор, которого порадовало такое определение. — Жаль только, что она не вложила в него более приемлемые ингредиенты.

Джулия рассмеялась, с трудом вонзая в пирог серебряный нож, который предусмотрительно положила Китти.

— По-моему, очень мило, что они подумали обо мне и испекли праздничный пирог. Я оставлю кусочек Хью. Когда он вернется?

За столом возникло неловкое молчание. Конор и Уна переглянулись, и от Джулии это не укрылось.

— Что такое? — воскликнула она.

— Хью сейчас здесь нет. Он уехал в Шотландию на несколько дней, заняться зимними видами спорта. В это время года работы стало намного меньше, делать здесь практически нечего, и он решил этим воспользоваться и взять небольшой отпуск, — ответила Уна.

У Джулии больно сжалось сердце, и она дрогнувшей рукой поставила чайную чашку на блюдце. Значит, Хью так и не дал ей возможности все объяснить! Вспомнив его бескомпромиссный характер, она почувствовала страх. Неужели ничего уже нельзя исправить? Оправдываться поздно и бесполезно, Хью навсегда вычеркнул ее из своей жизни?

Конор торопливо встал из-за стола:

— Я еду в Килбрайд. В кабачке Скалли сейчас проходит конкурс баллад. Не хочешь со мной поехать, Джулия?

Она только молча покачала головой, не в силах говорить, и Конор поспешил уйти, чтобы не видеть ее несчастного лица.

Уна немного помолчала, давая Джулии время прийти в себя.

— Знаешь, дорогая моя, — наконец тихо произнесла она, — видимо, мне пора набраться мужества и кое-что тебе сказать. То, что не выходит у меня из головы последние дни.