Лора Брантуэйт - Я не играю в любовь!

– Прости. – Молли вытерла глаза салфеткой, но слезы снова побежали по щекам.

– Он совсем не сердился, – Том дружески обнял ее, заботливо, словно брат, – даже испугался, не ожидал такой реакции.

А Молли все не могла остановиться. В груди болело, в груди ныло, выворачивало душу на изнанку. Внутри словно сработал запускной механизм: организм, пытаясь выйти из глубоко депрессивного состояния, включил автопилот. Воля ослабела. Молли хотелось плакать, и она плакала.

– Боже, да что с тобой?! – Том сообразил наконец, что дело не в репетиции и не в Айсхолде. – Посмотри на меня. – Он взял Молли за плечи и, немного наклонившись вперед, заглянул ей в глаза. – Не держи на сердце, расскажи. Я никому не разболтаю. Говори, станет легче.

Так уже было в прошлый раз. Видимо, в продуманном высшими силами сценарии Тому отводилась роль жилетки. Молли было жутко неудобно снова вешать на него свои проблемы, тем более любовного характера, но рядом никого другого не оказалось, а говорить хотелось. Слова будто замерли на губах, ожидая только нужной минуты, чтобы сорваться в бездну пространства, кинуться к чужому сердцу. И она не стала останавливать их.

Лились слезы, лились слова…

– Том, мне с ним хорошо, я без него жить не могу, дышать не могу. Ушла, а на душе так противно, так муторно-скользко, словно саму себя предала, словно жизнь кончилась, едва я переступила порог номера. И холодно… и страшно… и одиноко… Будто целый мир вымер, будто нет больше ни цветов, ни неба, ни солнца. Том! Все кончено. Зачем мне этот мир, если его не будет рядом!

С этими словами Молли уткнулась лицом в свитер Тома и заплакала навзрыд, уже не думая о последствиях такого поведения.

Всхлипы наполнили комнату. В полной тишине они звучали отчаянием, болью. Они замирали где-то в углах и медленно таяли там. И вдруг раздался звонок в дверь. Молли испуганно дернулась, отпрянула в сторону и судорожно принялась вытирать глаза.

– Что ты? Что ты? – Том попытался снова обнять ее. – Позвонят и уйдут, мы заняты.

– Нет, иди открывай, а я посижу в другой комнате, как раз успокоюсь. – Молли бросилась в ванную и, открыв холодную воду, намочила руки и приложила их к щекам. – Видно, что я плакала?

Глаза были красными, веки немного припухли, нос порозовел… да, вывод посторонний человек мог сделать только один, и Том не стал лгать:

– Да, очень заметно.

Звонок повторился.

– Не хочу, чтобы меня видели такой, кто бы там ни был. Где спрятаться? – Молли спешно вытирала лицо и руки.

Том указал рукой, куда ей идти, а сам направился в коридор. Необходимость скрыться сразу заставила Молли успокоиться, взять себя в руки. Через минуту она уже с интересом прислушивалась, сидя на небольшом диванчике и заложив ногу на ногу. Не то чтобы ей было дело до чужих разговоров, ее не касающихся, но голос гостьи, несомненно именно гостьи, а не гостя, как будто показался знакомым.

– Марианна? Что ты здесь делаешь? – Том, похоже, был удивлен.

– Как? Ты не рад меня видеть? – Тоненький обиженный голосочек, к которому так и напрашивались в качестве визуального дополнения алые пухлые губки и полненький милый подбородок.

Это же та красотка, что приходила с Джеральдом в театр! Молли чуть с дивана не свалилась. Вот это встреча!.. Молли аккуратно толкнула дверь комнаты и жадно приникла к образовавшейся щели. Так и есть! Значит, ее зовут Марианна? Хорошо, посмотрим, что будет дальше.

– Нет, что ты. – Голос Тома. – Но… просто очень неожиданно. Вчера ведь был выходной, а сегодня рабочий день, я… у меня через час репетиция, хотел еще кое-что перед этим отработать.

– Так я тебе мешаю?

– Нет, да ты не так поняла. Просто не ожидал такого сюрприза.

Том явно был растерян. С одной стороны, ему очень хотелось побыть с этой девушкой, с другой – за дверью соседней комнаты ведь сидела Молли. И Том колебался.

– Тогда репетируй, я посижу и посмотрю, очень интересно. – Молли увидела, как Марианна опустилась в кресло. – Давай любовную сцену, если они у тебя есть по ходу спектакля.

Молли была в шоке: эта толстая нимфа крутит роман с обоими сразу, и с Джеральдом, и с Томом! Она отобрала у нее любимого мужчину, а теперь посягает на друга! Ну уж нет, этому не бывать!

Как бы лучше выйти, чтобы унизить ее? – стала гадать Молли. Не вульгарно, не примитивно, а как-нибудь этак словно свысока снизойти до оценки простой смертной, да еще порядочной развратницы? Надо продумать реплики. Выбрать образ. Вот она, жизнь-игра, и здесь действительно можно действовать по собственному усмотрению, без сценария… Можно, к примеру, выплыть как ни в чем не бывало и представиться любовницей Тома. Можно открыть дверь ногой и налететь на толстушку разъяренной фурией, пускай испугается. Да Мало ли что еще можно…

Том тем временем начал декламировать. Марианна хлопала, восклицала; «Бис! Браво!». Том кланялся, аристократически заложив правую руку за спину. Наконец он опустился в кресло, показывая, что немного устал.

И Молли решила: нора! Дверь с треском распахнулась, Том с перепугу даже вскочил.

– Убирайся из этого дома! – Это был не крик, но тон не терпел возражений. – Немедленно уходи, здесь живет приличный человек, а таким, как ты, не место среди нормальных порядочных людей!

Толстушка явно опешила. Пухлые губки растерянно приоткрылись, розовые короткие пальчики, не лишенные некоторой прелести, испуганно вцепились в ручки кресла, словно это могло защитить от внезапного нападения. Но дальше Марианна вообще повела себя неадекватно: вскочила и с криком «а-а-а!» спряталась за Тома. Ее живые глазки тут же выглянули из-за его плеча.

– Миленький, это кто?!

Том растерялся больше своей гостьи:

– Молли, что с тобой?

– Она! Это она была с ним!

– С кем?

– С Джеральдом. В театре. Это она!

Молли почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. До чего же обидно видеть соперницу, отнявшую самое дорогое, и не иметь возможности хоть что-то изменить. Вот тебе и жизнь. Как в театре. Есть вещи от нас не зависящие. И то, что она делает сейчас, ни к чему не приведет, только накалит обстановку. Но Молли как никогда хотелось скандалить. Пусть запомнит на всю оставшуюся жизнь, что чужие парни – это не объект для домогательств, чертова фарфоровая кукла!

Молли уже намеревалась разразиться гневной тирадой и набрала в легкие побольше воздуха, однако следующие слова Тома заставили ее замолчать, едва она открыла рот.

– Конечно, она же его сестра.

У Молли было такое ощущение, будто она, разогнавшись на внедорожном велосипеде, со всего маху налетела на кирпичную стену, непонятно откуда взявшуюся посреди луга. Сестра? Кто сестра? Эта девушка – его сестра?