Памела Робертс - Драгоценный дар

Бернштейн не сдержал своего слова — он примчался через двадцать три минуты.

— Я очень рад, что вы мне позвонили, миссис Десмонд, — начал он, сев в предложенное ему кресло.

— Вирджиния… зовите меня, пожалуйста, Вирджиния, — негромко сказала она.

— Хорошо. В таком случае я Эд. Итак, Вирджиния, скажу вам сразу: мне известно о том, как Марк относится к вам.

— Вот как? Что ж, приятно слышать, — с еле заметной ироничной ноткой ответила Вирджиния. — Потому что мне это-то как раз и неизвестно.

— Неужели? — немедленно ощетинился Эд, оскорбившись за друга. — Так вы не знаете, что он и только он вытянул вас из этой передряги? И не знаете, что если бы ему все же не удалось прижать настоящих убийц, то у него уже были готовы паспорта и билеты на самолет в Рио? И что он собирался продать свою квартиру, чтобы обеспечить ваше существование там?

Вирджиния задохнулась.

— Эд, Эд, успокойтесь! Я конечно же знала и знаю, что только ему обязана своей свободой. Скажу больше, только ему я обязана тем, что ко мне вернулись слух и голос. А вот про квартиру… нет, про это я не знала. Но, пожалуйста, не поймите меня неправильно… Я… я… Э, да что там ходить вокруг да около! — Она отчаянно махнула рукой и решилась. — Я люблю его, Эд, люблю больше всего на свете, а он… — Из широко открытых глаз Вирджинии, устремленных на адвоката, потекли слезы.

— А что он? Разве он вас не любит?

— Но он ни разу не заехал ко мне, не позвонил! Ни разу за целых две недели! — с болью и горечью выкрикнула она. — Разве это любовь? Как он мог так поступить? Он ведь говорил мне… говорил… — Голос ее сошел на нет, зато слезы лишь усилились.

— Вирджиния, Вирджиния, перестаньте плакать и выслушайте меня, — насколько мог твердо сказал Бернштейн, хотя никакой твердости не испытывал и в помине. Женские слезы всегда пугали его больше чумы, больше атомной войны. — У Марка трудное положение. Очень трудное. Когда он полюбил вас — да-да, полюбил, он сам мне об этом сказал, — вы были кем? Несчастной, несправедливо обвиненной в тяжком преступлении, которого вы не совершали. И вас, с учетом сложившихся обстоятельств, ждал смертный приговор. Верно? — Вирджиния молча кивнула и начала вытирать глаза платком. — А теперь… теперь вы кто? Свободная, молодая и очень, подчеркиваю, очень богатая женщина. Ваше состояние… впрочем, вы и сами это знаете. А кто он? Обычный полицейский с мизерным жалованьем, неважно одетый и вечно с утра до глубокой ночи занятой. Что он может дать вам, женщине обеспеченной и привыкшей к праздной и веселой жизни? У него уже был такой эксперимент, и он плохо закончился. Марк очень долго переживал свой развод. Неудивительно, что теперь он дует на воду…

— Господи, неужели Марк на самом деле так думает обо мне? — в ужасе спросила Вирджиния. — Да кем бы и где бы я сейчас была, если бы не он? Гнила бы в тюрьме.

— Совершенно с вами согласен. Признаюсь честно, шансов на успех у меня не было. Ни единого, — откровенно признал адвокат. — Мне даже неловко счет вам было посылать. Но дело не только в этом. А еще и в том, что активное участие в вашем деле дурно для него обернулось. Брэндон разузнал, кто отнял у него столь необходимый, с его точки зрения, процесс, и надавил на все рычаги. Ему это нетрудно, учитывая его пост. Они как раз в его руках. Марка разжаловали. Перевели в дорожный патруль. Так что теперь гроза убийц собирает дорожные штрафы. Вот так-то, Вирджиния. Ну и, конечно, пьет. Плохо ему. Очень плохо. Так что я даже не знаю, как ему помочь…

Глаза Вирджинии вспыхнули жарким огнем ярости.

— Спасибо, Эд, что рассказали мне. Какой же он, однако, подонок, этот ваш генеральный прокурор. Нет, система, которая породила такое вонючее дерьмо, не заслуживает Марка Стэтсона. Еще раз спасибо, что поговорили со мной откровенно, Эд. Думаю, я знаю, как помочь Марку. Скажите только, где я могу его увидеть?

Марк выписывал очередной, сорок восьмой за этот день штраф за превышение скорости, когда около него, взвизгнув тормозами, остановился серебристый «крайслер». Он зло усмехнулся — еще одна легкая жертва — и двинулся к окну водителя, но остановился. Дверца распахнулась, показалась длинная стройная нога, обутая в изящную туфельку на высоком каблуке, а за ней…

Он тяжело сглотнул.

Она!

Вирджиния!

Его Джинни!

Снова сглотнул.

Нет, не его… не его… не его… На черта ей нужен такой, как он! Она настоящая красавица, а он… он чудовище. И все же до чего же хороша! Просто потрясающа! И как он ее любит, как любит…

Горло сжалось от отчаяния и боли утраты.

— Марки, наконец-то я тебя нашла! — прозвенел ее нежный голос.

— Ты… ты меня искала?

— Ну еще бы! Мне надо кое-что сказать тебе. Нет, вернее, отдать.

Он покраснел, побледнел, позеленел. Так и есть, она хочет вернуть ему забытый в ее особняке джемпер. Марк ощутил на себе любопытный взгляд парня, которому выписывал штраф, и махнул рукой, чтобы уезжал. Тот воспользовался нежданной удачей и не стал терять ни секунды.

— Что же?

— Вот это. — Вирджиния открыла сумочку и движением фокусника вытащила оттуда длинный белый конверт.

Марк почувствовал, как его замутило. Оказывается, все еще хуже, чем он подозревал. Она привезла ему чек. Хочет расплатиться за его услуги.

— Ну, бери, что же ты? Бери!

— Что… что это такое? — хрипло прокаркал он, не желая заглядывать внутрь.

— Приглашение на мою свадьбу.

Бах! Из глаз посыпались искры, дыхание перехватило, в голове помутилось. Нокаут!

— На… на свадьбу?

— Да, на свадьбу. Почему это тебя так удивляет? — заглядывая ему в лицо невинными глазами, вопросила Вирджиния.

— Да нет… нет, не удивляет. Меня в жизни давно уже ничего не удивляет… И когда же?

— Вообще-то я хотела еще десять дней назад, — оживленно прощебетала она. — Но мой жених никак не мог выкроить время. Нам понадобится еще неделя, чтобы все подготовить.

— Что ж… — ответил Марк, неимоверным, нечеловеческим усилием воли сдерживаясь, чтобы не заорать и никого не ударить, — поздравляю.

— Спасибо, Марки, спасибо огромное. Я так счастлива! Ты даже не представляешь! Ты ведь придешь, правда? Придешь?

— Через неделю? Извини, у меня будет дежурство.

— Нет, Марки, не говори так! Без тебя ведь свадьба не свадьба!

Этого он уже не стерпел и взорвался:

— Заткнись! Как только у тебя язык повернулся, комедиантка! Лучше бы ты так и оставалась немой. Или… или это все тоже было игрой? Притворством? А я-то, жалкий кретин…

С трудом удерживая улыбку, Вирджиния заявила:

— Предупреждаю, если ты, Марк Стэтсон, не явишься на мою свадьбу, я подам на тебя в суд. За нарушение обещания жениться. У меня и доказательство имеется. И Эд, между прочим, пообещал, что возьмется за это дело и даже скидку мне предоставит. Вот так-то. — Она достала еще какую-то бумажку и потрясла у него перед носом. — Напоминаю, ты обещал, что «мы будем любить друг друга всю жизнь. По крайней мере ближайшие лет пятьдесят». Обещал? Вот теперь и расплачивайся.