Мирра Блайт - Прекрасная и отважная

— Она будет счастлива его видеть, — уверенно заявил Кэл. — Я даже могу поспорить, что он сегодня не вернется домой, а когда явится, то уже будет назначен день свадьбы.

— Откуда такая уверенность?

— Она любит его, а в тот день, когда мы ездили в Давкот, Диана сказала, что, возможно, ждет ребенка. А тут Ричи помолвлен с другой, да еще с такой красавицей. Естественно, она была в шоке. Я пообещал, что сделаю все возможное, чтобы разорвать вашу помолвку. Поэтому я так и форсировал события. А вчера, когда я к ней приехал, Диана была в полной панике. Ее анализ на беременность оказался положительным.

— Так вот почему Ричи… — начала Линда.

— Он ничего не знает, — покачал головой Кэл. — Я обещал, что не скажу ему. Диана не хотела, чтобы он хоть о чем-нибудь догадался, пока все не уладится, и она не будет точно знать, как обстоят дела. Однако мы проговорили слишком долго, — заметил он, взглянув на Линду. — У тебя усталый вид, ты побледнела. По-моему, тебе надо поспать.

Последние часы стоили Линде колоссального напряжения, и, хотя она проспала большую часть дня, предложение Кэла ее вполне устраивало. При одном условии.

— Пожалуйста, Кэл, — осторожно начала она. — Я бы хотела вернуться в свою комнату.

Кэл покачал головой, в мгновение ока превратившись в прежнего диктатора.

— Раз уж ты оказалась в моей постели, я тебя отсюда не выпущу. — Увидев, что Линда открыла рот, чтобы возразить, он с легкой насмешкой добавил: — Я могу лечь спать в другом месте… разве что ты захочешь, чтобы я остался.

— Я не захочу! — сердито заявила девушка.

— Жаль, — вздохнул Кэл и, легко коснувшись губами ее губ, попрощался: — Спокойной ночи, Линда. Увидимся утром.

Линда осталась одна. И внезапно почувствовала себя очень одинокой. Она со вздохом закрыла глаза. Вечер оказался просто изматывающим. Слишком много истин открылось, слишком много было высказано вслух.

Раздался тихий стук в дверь, и Линда подскочила. Недоумевая, кто бы это мог быть, она откликнулась:

— Войдите.

На пороге показался Мэйтклифф с небольшим серебряным подносом.

— Я подумал, вам не помешает выпить молока на ночь, чтобы легче было заснуть, мисс.

— Спасибо, Мэйтклифф.

— Могу я спросить, как вы себя чувствуете, мисс?

— Почти совсем здорова, — бодро ответила Линда.

— Для сэра Кенелма Элберта это большое облегчение, — серьезно заметил дворецкий. — Он страшно переживал, когда принес вас сюда вчера ночью.

— Неужели? — спросила удивленная Линда.

— Да, мисс. Никогда не видел хозяина в таком состоянии. — Мэйтклифф поставил поднос на прикроватную тумбочку. — Что-нибудь еще принести, мисс?

— Нет, большое спасибо, Мэйтклифф.

— В таком случае желаю вам спокойной ночи.

Линда проводила его взглядом. Слова дворецкого продолжали эхом отдаваться в ее мозгу. «Никогда не видел хозяина в таком состоянии». Может быть, Кэл и вправду испытывает к ней какие-то чувства… На мгновение эта мысль наполнила все ее существо радостью, но затем Линда резко спустилась на землю. Да, конечно, он испытывал чувство, но это была не любовь. Это было чувство вины.

Нет, он ее не любит. Но она притягивает его физически, причем настолько, что он даже ревновал к ее гипотетическим любовникам. Поэтому он и предложил ей остаться, даже выйти за него замуж. Правда, в такой форме, что она никак не могла принять его предложение. Всеми силами души Линда жаждала остаться с ним, но понимала, что это ни к чему не приведет. Слишком многое стояло между ними, и рано или поздно должно было привести их к мучительному разрыву.

Терзаемая противоречивыми чувствами и тяжелыми мыслями, Линда ворочалась в постели и только под утро провалилась в какой-то лихорадочный сон.

Было уже почти девять часов утра, когда Линда проснулась и открыла глаза навстречу новому ясному и солнечному дню. Во сне ее подсознание приняло решение, и теперь она успокоилась и была исполнена твердости.

Линда накинула пеньюар и отправилась по галерее в свою комнату. Там она приняла душ и облачилась в элегантный сиреневый костюм и нарядные босоножки, а волосы закрутила в аккуратный узел. Тщательно скрыв под слоем грима синяки и следы тревожной ночи, она уложила чемодан и только после этого отправилась в комнату для завтрака.

Там никого не было, но на буфете стояло блюдо с горячими сосисками и кофейник со свежезаваренным кофе. Линда быстро позвонила в аэропорт и заказала билет на дневной рейс до Нью-Йорка. Покончив с этим, она наполнила тарелку томатным соусом и сосисками, но, взявшись за вилку, обнаружила, что аппетит пропал.

Оставив еду нетронутой, она налила себе кофе. Линда уже допивала вторую чашку, когда появился Хан. Помахивая пушистым хвостом, он подошел поздороваться. Потрепав его по спине, девушка заметила, что на собаке нет ошейника.

— Больше не на дежурстве, да? — чуть насмешливо спросила она.

Пес уселся, насторожив уши, и умильно уставился на тарелку с нетронутой едой. Линда не сразу это заметила, и тогда Хан оскалил пасть в широкой улыбке и протянул ей лапу.

— Ах ты, подлиза, — расхохоталась Линда. — Наверняка тебе не разрешают брать еду со стола. Ладно, один раз можно.

Хан мгновенно проглотил сосиски, а Линда, протерев испачканные пальцы, решила немного пройтись перед последним свиданием с Кэлом. В сопровождении Хана она вышла во двор и направилась через мостик в обнесенный стеной сад. Здесь пес оставил ее и удалился по своим делам.

День становился жарким и душным. На горизонте собирались угрожающие черные тучи. Похоже, можно было ждать грозы. Миновав оранжерею и заросший лилиями пруд, Линда присела на каменную скамью в тени. Через некоторое время она услышала тихие шаги и подняла глаза. К ней шел Кэл, дьявольски красивый и грозный, как сгущавшиеся тучи.

— Доброе утро. — Линда старалась, чтобы ее голос звучал как можно более бесстрастно.

Кэл подошел и сел рядом на скамью. На его лице была написана решимость, а глаза казались темнее, чем обычно.

— Я тебя искал. Хочу тебе кое-что рассказать. Это даст ответы на некоторые вопросы. Я знаю, почему было составлено второе завещание, откуда возник «заговор молчания» и почему имя твоего деда стерли с генеалогического древа.

— Откуда ты узнал?

— Поговорил с Мэри Мэйтклифф. К счастью, она в здравом уме и твердой памяти. Поначалу Мэри не хотела говорить о прошлом — ведь она столько лет хранила тайну. Но когда выяснилось, что я уже многое знаю, старушка рассказала мне остальное.

— Мой прадед Джон Дэвид Джошуа Лорримор, — продолжал Кэл, — женился на Абигайль Айсис. Они прожили десять лет, но детей у них не было. К этому времени оба уже страстно мечтали о сыне и наследнике. Об усыновлении ребенка не было и речи, ибо в древнем роду наследником может быть только тот, в чьих жилах течет кровь Лорриморов. Примерно в это же время камеристка Абигайль вышла замуж, и ее место заняла Мэри Мэйтклифф, которой в ту пору было шестнадцать лет. Вскоре было объявлено, что Абигайль ждет ребенка. Большую часть беременности она неважно себя чувствовала и почти не покидала своей комнаты. Ее почти никто не видел, кроме мужа, камеристки и личного врача. Когда Абигайль пришло время рожать, врач устроил ее в частную клинику. Спустя две недели Абигайль вернулась домой с Генри Джеймсом Робертом. И только муж, преданная служанка и врач знали, что Генри — вовсе не Лорримор. Он был внебрачным сыном семнадцатилетней дочери одной знатной леди и шестнадцатилетнего сына лорда, фамилии которого Мэри не назвала. Абигайль не была беременна. Все было тщательно организовано врачом, которому, надо думать, хорошо заплатили.