Её любимый американец - Руслёна Фринбот
Неожиданно, танец унёс их куда-то так далеко, что, когда они очнулись, увидели, что музыка закончилась, а они танцуют одни... Со смехом она увлекла его прочь, подальше оттуда. Долго бродили по парку. Потом пошли гулять по пляжам, от одного к другому. Они, как жемчужины, нанизаны на нить берега. Спустился вечер. Виктор был просто опьянён своей новой знакомой! Он не мог бы сказать, нашёл в ней то, что искал в других или нет. Просто понравилась и всё. Это трудно объяснить. Он пару раз попытался её поцеловать, но она тактично отклонила его поползновения. Лена... Чудесная девушка, чудесное имя. Талантливая... но это он выяснил много позже - и на пианино играла, и рисовала. И даже стихи писала. Без претензий, но очень милые. Двадцать дней пролетели незаметно, наступил день расставания и они обменялись адресами.
Потом были страстные письма, тоска в каждой строчке... Но их роман в письмах закончился через год. Умер под пластом жизненных неприятностей.
Неожиданно заболела мама. И Виктору стало не до писем. Он не ответил на её два письма и Лена писать перестала. Всё его свободное время уходило теперь на маму: лекарства, уколы, процедуры. Она стала раздражительная, мнительная, не разрешала прикасаться к себе никому, только он, Виктор, мог это делать. Болела мама почти год и тихо умерла во сне. А следом сник и отец, буквально через полгода "ушёл" следом за ней. Виктор остался один.
Как-то ему предложили командировку в Москву и он с радостью согласился.
4 глава
... Устроившись в гостинице, поехал в Чертаново, по адресу на письме... Что его там ждало? Вот дом... Вот дверь... Волнуясь ужасно, как мальчишка, он нажал на звонок. Шорох, клацанье замка и дверь открылась. На пороге стояла Лена... Она очень обрадовалась, но была как-то сдержанна. Просто улыбнулась, пригласила войти. Виктор, красный, как маков цвет, боялся подумать то, что в первую очередь бросилось в глаза - она явно поправилась... Уже сидя за столом на кухне, Лена рассказала ему, что долго ждала письма, хоть какой-то весточки, но он не писал. Она решила, что он просто забыл о ней...
Прошёл год. Как-то познакомилась с парнем, повстречались какое-то время, вроде, была неземная любовь, а потом... Лена не простила предательства. Но из гордости не стала цепляться за мужчину. Как сама выразилась - "приняла твёрдое решение расстаться", что и сделала.
Вот так... Мелькнула, конечно, мысль - сделать предложение, но она как-будто прочитала её и сказала, что никому не доверит воспитание своего сына, вырастит его сама - он будет самым чутким и замечательным, не способным обидеть женщину. И сама точно никогда не выйдет замуж. Если свой отец отказался от него, то уж чужому мужчине мальчик и подавно не будет нужен. Конечно, Виктор рассказал, почему не писал, но это уже не имело для неё значения...
Они ещё раз как-то увиделись, сыну её (она-таки родила сына, как хотела) было уже лет пять. Хороший, симпатичный мальчик. Погуляли, Виктор рассказал, что женился и у него тоже есть сын. Больше они не виделись.
...Зачем он всё это вспомнил? Давно вырос сын, женился и уехал в Австралию. Жена, разведясь с ним, уехала за сыном... Опять один...
У него было кафе в узкой улочке Нью-Йорка, не то,чтобы очень процветающее и знаменитое, но давало деньги на хлеб, так сказать, и отдушину для души. На стенах висели фото и картины с видами Одессы - Дерибасовская, Малый Фонтан, театр оперы и балета, семейка Лаоокон с сыновьями* («Лаокоон и его сыновья», установлен в Одессе перед зданием Одесского археологического музея), памятник Дюку, красавцы парусники в порту...
Сегодня он пришёл на работу взъерошенный, невыспавшийся, и первое, что увидел, это Билл за столиком с тремя чашками кофе. Ага, тоже голова бо-бо! Две чашки уже были пусты, а из третьей тот прихлёбывал всё ещё горячий, крепкий кофе.
- Хелло, Виктор! Присаживайся! - широким жестом пригласил Билл, широко улыбаясь всеми тридцатью зубами. Двух уже, увы, не было.
Виктор вяло помахал рукой и прошёл в конторку за стойкой. Там снял летний пиджак, аккуратно повесил в шкаф и засмеялся - вспомнил, как Билл накануне, насчитав двенадцатую пассию, всё удивлялся, "неужели это всё".
Посетителей было маловато с утра. Только влюблённая парочка сидела за столиком у окна, держась за руки и шептали что-то друг другу, да в самом углу сидел дед с чашкой кофе и макал в него булку.
Билл сидел за стойкой - он по совместительству был барменом, а сам Виктор уселся с книжкой в глубине. Это был любовный роман, которые он, в принципе, терпеть не мог, кто-то из посетителей оставил, и он просто листал его от скуки.. Зазвенел колокольчик у двери и вошла женщина лет пятидесяти. Она рассеянно, мельком, скользнула взглядом по ним с Биллом и он заметил, что на нём она задержала взгляд чуть дольше, слегка прищурившись, как это делают люди со слабым зрением. Села у окна и достала какую-то брошюру. Мальчик-официант подошёл к ней спросить, что мэм желает. Дама заказала кофе, воду, лимон и горячую булочку.
...Елена вышла на улицу и окунулась в суету большого города. Эта суета её не раздражала, так как она сама из такого же города - в Москве и суеты, и толчеи хватает с избытком. Тем более - в последние годы. Она шла, разглядывая дома, витрины, рекламу, людей. В принципе, ничего пока исключительного, всё, как в любом городе. Она, чтобы не заблудиться и не приставать к людям с расспросами, шла всё время прямо. Но, наконец, утомилась и решила где-нибудь перекусить.Те кафе, бары и рестораны, что ей встретились по пути, были или слишком большие, или дорогие, или неуютные для неё. Ей хотелось чего-то домашнего, спокойного, хотя бы, на вид. Ради этого она решилась свернуть в переулок и, пройдя минут пятнадцать, остановилась у дверей небольшого заведения. Оно понравилось симпатичной вывеской и затейливой решёткой на двери. Елена толкнула дверь. Двое мужчин находились у стойки, двое сидели за столиком... Вот и всё. Замечательно! Никакого гвалта, тихо и - да, очень уютно!
Она опять посмотрела на мужчин у стойки, вернее, на того, седого, худого и несуразно длинного. Она узнала его сразу - Виктор... Как
