Пятый урок грязного отчима - Мэри Поттер
Я собираюсь сказать что-то настолько соблазнительное, что Дрейк не сможет устоять передо мной. Вот и весь план. Независимо от плана, когда приходит папа, вместо того, чтобы сказать что-нибудь сексуальное, из моих уст выходит:
— Папа, у нас есть только послезавтра, прежде чем мама вернется.
Я знаю, что это глупо говорить. Я знаю, что это совсем не делает меня сексуальной. Это заставляет меня чувствовать себя какой-то раздражительной маленькой плаксивой девочкой. Но глаза папы широко открываются, когда он видит мое нижнее белье, и говорит самую прекрасную вещь, какую только возможно.
Он говорит:
— Ну, тогда, принцесса, я думаю, нам лучше максимально использовать оставшееся время.
Он стоит в передней части кровати и поднимает рубашку, обнажая свою невероятную верхнюю часть тела и заставляя меня вздыхать. Когда он раздевается, его взгляд скользит вверх и вниз по моему телу, одетому в нижнее белье.
Я не знаю, почему я делаю то, что делаю, за исключением, наверное, того, что мне хочется убедиться, что он знает, что ему не придется полностью меня раздевать. Что я делаю, так это снимаю трусики. Я до сих пор ношу все остальное: от бюстгальтера до подвязки, бретелей, чулок и высоких каблуков. Мои трусики упали на пол примерно в то же время, когда папины трусы-боксеры. Он улыбается и говорит:
— Что ты думаешь, маленькая девочка? Сможем ли мы максимально использовать оставшееся время?
— Да, папочка, — выдыхаю я. — Да.
А потом его рот оказывается между моих ног. Его язык агрессивно скользит по мне, и я чувствую, как его палец скользит по расщелине моей задницы. Теперь для него нормально стимулировать мою задницу, и когда его палец достигает анальной пробки, он удивленно останавливается. Однако он не делает паузу надолго. Когда его язык скользит по моему клитору, он покачивает пробку, и я задыхаюсь, когда стимуляция моего маленького отверстия заставляет его язык чувствовать себя намного лучше. Я не очень понимаю, как это работает.
Могу вам сказать, что я отчетливо чувствую движение в своей крошечной сморщенной дырочке. Ощущения, которые исходят оттуда, прекрасны и очень приятны, и они также отличаются от приятных ощущений, исходящих из моей киски.
Это правда… Черт, я не могу этого объяснить. Но я могу вам сказать, что, чувствуя, как мое тело готовится к оргазму, мне отчаянно хочется умолять папу продолжать трясти анальной пробкой. Я отчаянно хочу, чтобы он продолжал двигаться, потому что мне нужна стимуляция, когда я кончаю. Я отчаянно этого хочу. Я просто не могу заставить свой голос работать. Я еще даже не кончаю, но чувствую себя полностью подавленной ощущениями, проносящимися по моему телу.
А затем папа поднимает язык немного выше и сосредотачивается на моем клиторе.
Я на грани, и я не думаю, что когда-либо в моей жизни был момент, когда я так отчаянно хотела кончить, так не могла просить об этом и была настолько переполнена удовольствием, что я уже чувствую!
Глава пятая
Дрейк.
Я проиграл эту битву. В моей жизни не так уж много случаев, когда я знаю, что то, чему я сопротивлялся или против чего боролся, было не просто проигрышной битвой, а уже проигранной битвой. Я вспоминаю, как в старшей школе я делал все, что мог, чтобы сопротивляться практически всем призывам стать стартовым питчером. В голове у меня возникло довольно сильное желание прослыть скорее интеллектуалом, чем спортсменом. Но я был чертовски хорош в бейсболе. Мне это тоже понравилось. Чего я не хотел, так это того, чтобы обо мне думали только как о бейсболисте, если в этом есть какой-то смысл.
Затем, во время одной тренировки, когда я намеревался подавать плохо, чтобы парень, который был хорошим питчером, но не так хорош, как я, оказался в стартовом составе, я понял, что не способен намеренно испортить свою подачу.
В этот момент я понял, что битва проиграна. Я стал стартовым питчером. И знаете, меня никто не считал просто спортсменом.
Что ж, чувствуя, как ее тело готовится к оргазму, я понимаю, что проиграл битву с Одри. Пока мой язык работает и облизывает, мое намерение становится довольно ясным. Когда она кончит, я вытащу симпатичную маленькую анальную пробку и засуну свой член ей в задницу. Она получит удовольствие от анального секса, как уже много раз прежде, а я получу еще одну отсрочку от того, что перейду черту, которая сделает мою падчерицу недевственницей.
Но где-то в процессе, когда я спускаюсь к ней и чувствую, как шелковистость чулок на ее бедрах трутся о мою шею и щеки, я понимаю, что ее задница находится не там, куда направлен мой член. Я понимаю, что проиграл битву. Одри победила. Она получит от меня именно то, что хочет, и все, на что я могу надеяться, это то, что это будет как в бейсболе, где последствия не будут негативными. Я должен сказать, даже если это делает меня каким-то кретином, когда я покачиваю анальную пробку внутри нее, возникает огромное ощущение силы, и она полностью ошеломлена стимуляцией.
Я читал о девушках, которые действительно любят анальный секс и игры с задницей. В моей жизни были девушки, которые сходили с ума подо мной или надо мной, когда я сунул им палец в задницу во время секса. У меня были девушки, которые сразу же отстранялись и требовали, чтобы я это вынул. У меня были девушки, которые с удовольствием занимались со мной анальным сексом, неохотно давали мне анальный секс и категорически отказывались заниматься со мной анальным сексом. Среди тех, кто с радостью подарил его, никто, похоже, не получил от него такого же удовольствия, как Одри. Как будто у нее совершенно разные физические реакции на задницу.
Я имею в виду, что с физиологической точки зрения я знаю, что в заднем проходе очень много нервных окончаний. Я это понимаю. Я понимаю, что стимуляция может быть приятной.
Но на игру с задницей она реагирует так, как будто ее клитор стимулируют! И теперь, когда она занимается игрой с задницей и одновременно стимулируется ее клитор, его отзывчивость почти чудесна.
А потом она кончает.
Глава шестая
