Дина Аллен - Кольцо Афродиты

Да, надо быть честной: она одна из тех, кто оказался виновником его случайного заточения.

Дайана училась на биологическом факультете Мичиганского университета и на «Исследователе» числилась старшим лаборантом. Приобщившись к программе решения одной из фундаментальных задач современной науки, она пыталась внести свою лепту в проект американских генетиков Крейга Виннера и Гамильтона Смита по созданию искусственных живых организмов, обладающих заданными свойствами. Простыми словами суть проекта не объяснить, да этого и не надо. Главное, что обо всем прекрасно знали руководитель экспедиции и его ассистент.

Этот узкий коридор и аппаратная резервуара находились в ее ведении. Отец частенько шутил, мол, это твой первый научный кабинет. Ничего себе кабинет: темно и сыро… Да и на душе тошно, оттого что в плен попадаются ни в чем не повинные морские создания.

А сама-то она кто, не пленник на этом судне? Без друзей, без подруг, в окружении взрослых и скучных людей. Каждый день Дайана вспоминала родной факультет и своих однокурсников, веселые вечеринки, шумный университетский городок…

Надо обязательно послать подругам радиограмму, напомнить о себе. Боже, тут станешь старухой, никакой парень на тебя потом не взглянет! В восемнадцать лет прозябать среди безбрежных океанских просторов, за что ей такое наказание?

Впереди, где коридор делал поворот, промелькнула небольшая тень. Что поделать, даже к подобным сюрпризам бедная девушка давно привыкла. На каждой стоянке в портах на борт «Исследователя» проникали крысы. Эти твари замечательно приживались на судне в хитросплетениях труб, кабелей, находили себе пропитание в провизионных кладовых и на камбузе, устраивали шумные бои между собой и свадьбы в закрытых от человеческого глаза укромных уголках и отсеках.

Обезображенные крысами экземпляры редких пород рыб и морских птиц, хранящиеся на судне в качестве будущих музейных экспонатов, стали главной причиной войны команды «Исследователя» с мерзкими и страшно прожорливыми тварями.

Джек Ван Столлен, океанограф из Амстердама и по совместительству таксидермист – специалист по выделке чучел, стараясь уберечь экспонаты, устанавливал хитроумные ловушки и петли. Но все было тщетно! Количество крыс не уменьшалось, они плодились не хуже кроликов, да и размерами зачастую не уступали им.

К чему же Дайана еще привыкла тут, на судне, кроме отвратительных тварей? Пожалуй, к полному отсутствию друзей. Флоренс, Кэтрин и Стивен – бывшие одноклассники, понимающие ее с полуслова, оказались теперь далеко. Не было рядом Питера, замечательного парня, обладающего потрясающим чувством юмора, умеющего танцевать спортивный рок-н-ролл.

Где-то там жил себе поживал Реджинальд Кларк, милый зануда в круглых очках, читавший ей стихи по любому поводу и без повода. Отсутствовала и Сьюзен Хиллоу, с которой можно было болтать о всякой чепухе до утра, потягивая из высоких стаканов апельсиновый или грейпфрутовый сок. Причем чудачка Сьюзен любила в свою порцию сока обязательно бросить щепотку имбиря или ванилина…

Кроме отца, Дайана ни с кем не могла поговорить по душам. Народ на судне относился к ней хорошо, тепло, по-доброму, и все же тоска по дружескому общению ее здорово донимала.

Да, на судне было немало молодых женщин, но они держались в стороне от скромной дочери начальника экспедиции, который одновременно являлся к тому же еще и капитаном.

И потом все они крутили романы на берегу, затем расставались со своими мужчинами и сходились с другими. В экспедиции же при случае только и говорили о своих победах, поражениях и впечатлениях. Рассуждая о мужских качествах, они порой называли вещи своими именами. Дайане, иногда невольно слышавшей это, почему-то становилось стыдно, и она краснела, вызывая у них понимающие улыбки. По ее представлениям каждая девушка должна иметь только одного жениха, а каждая женщина – одного мужа. Так что близких друзей у нее на судне не было.

Думая об этом, Дайана приближалась по коридору к аппаратному отсеку – водяной тюрьме, вслушиваясь в каждый звук, вглядываясь в любую движущуюся тень.

Отчего-то ей вспомнился первый день в море. Она тогда стояла на верхней палубе, борясь с начинающимся приступом морской болезни. О, это было такое мучение! Пес Чарли крутился рядом, весело заглядывал в глаза, высовывал розовый язык, словно приглашал: ну-ка, Дайана, побегай со мной! Как он может сейчас веселиться, неужели у собак такой выносливый вестибулярный аппарат?! – подумала она тогда.

Рядом с ней, неслышно приблизившись, остановился ассистент отца. Дайана не хотела никакой компании, а уж тем более общества молодого профессора Казимира Садовского. И совсем не потому, что тот обладал несимпатичной внешностью. Напротив. Этот человек выглядел весьма привлекательно: высокий, возраст – чуть-чуть за тридцать… Его густые светло-рыжие волосы всегда лежали так, словно он только что вернулся от парикмахера. У него был классически прямой нос, а его верхнюю несколько полноватую губу украшали тонкие фатовские усики, подчеркивающие чувственный рот и выразительной формы мужественный подбородок, раздвоенный, как у всех мужчин из рода Радзивиллов…

Профессор любил поговорить о своем благородном происхождении. И в первый же день своего появления на «Исследователе» развесил на переборках у себя в каюте свидетельства собственной исключительности – фамильный герб, генеалогическое древо, портреты прадедов и прабабок.

Каюта молодого ученого стала напоминать исторический музей и служила на стоянках судна в различных портах местом паломничества для дальних родственников, разбросанных волей судьбы по всему свету, а также клубом для обладателей славных аристократических титулов.

Дайана видела, как во время короткого пребывания в порту Бременсхафена в каюту Казимира Садовского величественно прошествовала прямая как палка – спина у нее не гнулась из-за наследственного артрита – княгиня Голицына, дальняя родственница знаменитой Пиковой Дамы.

– Неужели?! – удивлялся потом Казимир Садовский. – Вы, Дайана, такая умная и начитанная, такая очаровательная девушка, чьи ножки и ручки просто прелестны, не говоря уж о шейке и розовых ушках, и вы не знаете о Пиковой Даме? Я расскажу, обязательно расскажу! Короче, милая девочка, вы час назад видели в моей каюте историческую тень, Катрин Голицына свято хранит память о своей родственнице, которую описал великий русский сочинитель Пушкин. Вы читали что-нибудь Пушкина? Если хоть немного интересовались Россией, должны были читать…

Дайану раздражал тон, с каким все это говорилось. Казимир Садовский кичился своим превосходством во всем, своими историческими корнями, знаниями, родственными связями. Девушка хотела завершить тот разговор, тем более что ей было плохо, сказывалась впервые испытанная морская качка, но профессор Садовский не отставал. Он умел как-то настойчиво, по-светски прицепиться и гнуть свое, только свое…